принялась беспощадно избивать все, что только было одето в пурпур.
Доскакав до потока, они предусмотрительно отвернулись от плато, развернули своих коней и умчались прочь.
— Они возвращаются из набега, — сказала Друзандра. — Жаль мне тех кофитян, которые пытаются уйти в горы.
— Да, но мы-то по крайней мере сейчас в безопасности. Они нас не тронут, пока мы находимся на этой страшной для них земле. — Конан повернулся к Друзандре, но ее уже не было рядом. Воительница устремилась к Ариэль, туда где мечи звенели на скалах каньона. Киммериец узнал Ариэль по черной одежде и ловким, танцующим выпадам. Эта хрупкая женщина с ее небольшим ростом отважно сражалась против крепкого мужчины в серой форме. Ей приходилось довольно туго, хотя умение владеть мечом и ловкость отчасти уравнивали ее с противником. Этот лысый толстяк в сером сражался с дикой свирепостью. Именно это и привлекло внимание Конана.
Затем вдруг его пронзила мысль. Он узал этого человека. Ивор! Принц сражался так, что Конан был удивлен. Он и не подозревал, что этот аристократ умеет так владеть мечом. Он вертел его будто легкую тросточку.
Ариэль сделала выпад и оцарапала руку принца. Но тот, казалось, даже не заметил этого. В тот же момент он шагнул вперед и со звоном обрушил меч на ее шлем. Когда она оступилась, он снова занес меч и вонзил клинок ей в живот без всякого сострадания.
Не останавливаясь, он сбросил ее агонизирующее тело ударом ноги, чтобы высвободить меч. Легкое тело Ариэль упало прямо на Друзандру. Та бежала ей на выручку. Придавленная телом подруги, Друзандра рухнула на землю.
Конан с ревом набросился на принца:
— Предатель! Колдовская подстилка! Идиже сюда, срань Кромова, выродок преисподней! Хеййя!
Голос Конана обрушился на врага точно удар молота.
— Клянусь мрачным владыкой могил! Я изрублю тебя, как убил твоего папашу-демона! Ты, убийца невинных людей!..
Конан оборвал поток проклятий, ибо все они пропадали втуне. Принц попросту не слышал их. Бледные глаза под копной слипшихся каштановых волос были мертвы. Ивор сражался упрямо, достаточно умело, чтобы начать теснить киммерийца, отгоняя его назад. Но казалось, принц плохо соображает, что делает. Его рассудок был поврежден после всего увиденного. Каждый шаг принца, каждый его удар — все это имело единственную целы уйти как можно дальше от плато. Конан понял это в каком-то озарении.
Чтобы проверить свое предположение, Конан отступил в сторону. Ивор тут же опустил свой меч и двинулся вперед, как будто вовсе не замечал варвара. Конан пропустил его вперед и, широко размахнувшись, нанес могучий удар. Меч со свистом рассек воздух и сорвал голову принца с плеч. Та глухо ударилась о землю и покатилась, орошая ее кровью. Обезглавленное тело упало и забилось рядом.
— Он был безумен, — сказал киммериец. Он обошел труп, содрогаясь.
— Да, многие из них обезумели от страха, но чего они так боялись? — Это спросил старый Горус, который подошел поближе и все видел. — Кофит скорее бросится на собственный меч, чем вернется сюда еще раз. Кто-то из них вопил о чудовищном ящере. Я ничего такого не видел. А ты?
Глаза покрытого шрамами старого воина испытующе смотрели на Конана. Но в лице киммерийца старик не прочел никакого ответа.
— Ничего не скажешь, жуткое землетрясение. Но я не могу понять, с чего они так перепугались.
— Мы взяли много пленных, — сказал Конан и бросил взгляд к реке, где кофийские солдаты беспорядочно топтались на месте, зажатые между вольными наемниками и харангийцами.
— Да, захватили мы многих. И еще больше перебили, — кивнул Горус удовлетворенно — у нас есть лошади и припасы. Те, что остались от легиона. Ну, кроме того, что прикарманили горцы. Полагаю, к их пальцам прилипли также кое-какие побрякушки.
— Наши враги уничтожены… Наши потери невелики… Настоящая победа, не так ли?
Конан вопросительно посмотрел на Друзандру, которая стояла на коленях возле мертвой Ариэль. Две их подруги стояли рядом и тихо плакали.
Друзандра поднялась. Печально покачала она головой.
— Но цена… цена слишком велика, Конан.
Следующий день расцвел золотой зарей. Птицы распевали среди утесов. Для пленных же, напротив, утро было невеселым. Холодную ночь они провели под охраной возле страшного плато, от которого им не позволили убежать. Солдаты вольных наемников и мятежники не боялись плато — ведь они не видели дракона. Поэтому они поднялись на плато Заманас и долго возились там, свертывая палатки и навьючивая груз на лошадей и мулов.
У Конана дел было по горло. Он переходил от одной группы наемников к другой. Одних хвалил, других распекал, улаживал возникающие споры. Влезая на своего боевого скакуна, он сказал Стефани:
— Все люди согласились ехать со мной. Их бывшие командиры мертвы. Других перспектив у них нет. А у меня большие планы. — Киммериец махнул рукой, указывая на горы на горизонте, от которых протянулись длинные тени в лучах восходящего солнца. — Мы едем на юго-восток. Из приграничных земель Кофа, Шема и Турана выкроим себе небольшое королевство. Мы сумеем объединить мятежных казаков Великих Долин и повести их против местных владык. Скоро я встречусь с вождями харангийцев и предложу им союз.
Барон сидел в седле. На луке седла лениво развалился дикий кот.
— Я надеюсь, ты проводишь моих мятежников домой, когда мы понесем голову Ивора в Тантизиум. Граждане будут рады-радешеньки приветствовать нас. А вот горцам я не доверяю.
— Так и сделаем. — Киммериец кивнул. — Нам нужно еще взять денежки, которые ты нам задолжал.
Барон сухо улыбнулся:
— Действительно. А я-то почти позабыл об этом. Должно быть, что-нибудь еще затерялось в сокровищницах принца.
— Я знаю, что услуги Конана обходятся недешево. И не надейтесь, что командиры продешевят, — Друзандра подошла к барону и положила руку ему на колено. — Кстати, Конан, можешь не требовать денег для моего отряда. — Она обратила к солнцу свое загорелое лицо. — Мы останемся со Стефани в Тантизиуме. Он предложил нам охранять дворец.
Конан удивленно перевел взгляд с Друзандры на ее подруг, седлавших по соседству коней.
— А почему бы вам не пойти со мной на юг? Вы могли бы помочь нам создать сильное королевство, которое бы граничило с владениями Стефани.
Друзандра покачала головой:
— Из всех нас, Конан, возможно, только Ариэль пошла бы с тобой. Но ее больше нет. — Она вздохнула. — Возможно, в своей основе я просто женщина и ничего более. Нам больше по душе нянчиться с больным королевством и выхаживать его, чем захватывать новое.
Конан пожал плечами, надеясь, что на его лице никак не отразилась странная ноющая боль в груди.
— Мне будет не хватать твоей палатки, Друзандра. Там я чувствовал себя больше дома, чем в своей собственной.
Она посмотрела на Стефани. Тот наклонился в седле и растрепал ее белокурые волосы. Тогда воительница улыбнулась Конану:
— Я тоже часто буду думать об этом времени. Но я надеюсь, что во дворце барона буду чувствовать себя больше дома, чем у себя в палатке.
Зено подскакал к ним и прервал молчание, установившееся было между тремя собеседниками:
— Конан, люди готовы. Я отдал приказ выступать.
Киммериец оглядел всадников на плато. Там были Бильхоат, Павло, другие лейтенанты. Они махали ему руками, показывая, что готовы. Радость жизни охватила его. Он выхватил меч из ножен и взмахнул им над головой.
— Вперед, псы войны! За мной, к богатству и славе! — Он подмигнул Зено. Зачем нам вечно оставаться маленькими воришками и мелкими поганцами? В этом мире крупные негодяи и большие воры
