корявым почерком было написано:
'лингвиста убить
страшно убить
мучительно убить
обязательно убить
зарезать задушить отравить
в царской водке растворить
зажарить сварить
КИНЗЕ '.
От 'Р' остался росчерк, и имя врага, как и «поэма» мести и смерти, так и остались незакончеными.
С именем редактора на устах, рыча и воя, Мзард продолжал царапать и избивать дверь. Пока он бесился, Негон решил изучить бумагу, которую ему дал сокамерник. На ней была схема технического перевода, вероятно, того самого странного параграфа, из-за которого разгорелся весь сыр-бор:
1 2 3 1 2 3
1 2 3 1 2 3
1 2 3 1 2 3
1 1 1 1 1
и далее:
1 1
Негон знал стиль технических переводов Кинзера, и ему было всё понятно в этой бумажке: единицей помечалось основное значение кшасского слова, а двойкой и тройкой его возможные второстепенные значения. Не было ясно лишь, что из этого следовало – надо было ждать, когда у председателя крыша станет на место.
Мзард перебесился и смог продолжить рассказ через полчаса:
– …Сразу смущало обилие восклицательных знаков в параграфе. Почти перед каждым словом. Это говорило о важности точного соблюдения данного параграфа. А с другой стороны, вроде бы всё ясно – никаких специальных терминов. Но всё же текст параграфа выглядел несколько странновато, и я обратил на это внимание нашего лингвиста, а он, имп недоделанный, стал разглагольствовать и петь песни о своеобразии кшассанского языка, об отличиях ихней морфологии, орфографии и стилистики от нашей, о его красоте, непонятной для непосвящённых… Ну, ты его знаешь… В общем, я согласился с его интерпретацией:
Что за дикое технологическое условие: «Не болтать!» Почему мне сразу не пришло в голову, что оно идеально подходит к его бзику: постоянному требованию соблюдать тишину на сборах?!
Негон заметил, что Мзард избегает называть Кинзера собственным именем, видимо оно открывало перед ним врата безумия.
– Как раз к концу работы над переводом заявились группы захвата с добычей: кубическими сосудами с КЖФ. Мы всем клубом всё обговорили, всё обсудили, достигли… этого самого… – глаза Мзарда стали стекленеть. – К-к-к… кы… кы… кы… кы-ын-н… к-кы-ын-н…
Опять! На самом интересном месте!
Разозлившись, Негон рявкнул:
– Чего достигли?!
– …К-кы-он-нсенсуса… – «ролики» и «шарики» в голове Мзарда вновь закрутились в нормальном направлении, – о чуть было не начавшемся приступе напоминала лишь испарина на лице.
– И дальше, Негон, представь картину – мечту идиота, мечту нашего главного редактора: все молчат, зажав рты, боясь даже пошевелиться. И бродит, держа наготове свой доисторический громадный парализатор, паразит, редакторский жополиз, начинающий пи… пи… змеёныш Сорон. Написал один дубовый роман, пару рассказов и туда же – выступает. Эта жертва нимф, бездарность заранее пообещал всем: «Не дай бог, кто вякнет, – навеки мумией сделаю!»
В общем, в могильной тишине зарядили комплексы в сосудах биоэнергией и затем начали пить полученный эликсир. Представляешь! Пили молча!! Ни звука! Ни одного тоста! Уму непостижимо! Пить молча!!! В гробовой тишине! Сумасшествие началось с этого!
Этот негодяй лингвист пил последний – то, что осталось. Меньше ста грамм, а он член Генерального совета! И ведь, и этого, сука, не хотел пить – заставили! Выпил и, представляешь, заявляет, что, кажется, не совсем точно перевёл параграф и надо бы вызвать медицину, пока не поздно. Ты понял, Негон! Не-е со- овсе-ем точно! – Зард зарычал. – А когда Раф заметил, что он поздно поумнел, и ему следовало пить эликсир первым, ответил, что всё сообразил давно и во всём виноват Сорон со своей жуткой пушкой. Видите ли виноват не он, а Сорон! Хотя Сорон тоже сволочь, сволочь бездарная, сволочь бездарная… – забормотал Мзард.
– Так в чём же ошибка Кинзера? – не выдержав, прервал бесконечное ругательство Негон.
– Ки-иин-нзе-эр-р! – завопил Мзард и всё пошло, как и ранее, только напоследок, на исходе сил председатель КЛНФС стал биться о дверь лбом. Это ему не помогло – дверь ничуть не пострадала, как впрочем, и звёздное созвездие этикеток на лбу Мзарда.
На этот раз бывший завлаб приходил в себя значительно тяжелее и дольше, и Негон зарёкся упоминать имя Кинзера всуе.
– Поначалу мы не придали большого значения этим словам, тем более, что начали проявляться первые признаки воздействия эликсира. Ой, что тут пошло! Каждый сходил с ума и обретал гениальность по-своему. Всё было… Всё, всё… Какое-то явное безумие и гениальные мысли, виделся ужасный кошмар и райское великолепие, чувствовалась жуткая боль и наслаждение, бьющая через край энергия и опустошённость… Шум и крики соответствовали прежней тишине. Когда я пришёл в себя и стал разыскивать этого гада – он уже смылся…
Любопытство заело Негона, он уже не мог терпеть и опять прервал монолог Мзарда:
– Ты не сказал, в чём заключался «не совсем точный перевод».
– Не совсем точный перевод! – Мзард кричал. – Перед употреблением тихо! Не болтать! Гнида! Лингвист вонючий!.. Оказывается правильно: «Перед употреблением ВЗБОЛТАТЬ!!!». «Тихо не», вернее «тихо никогда», значит НЕ ТИХО, то есть СИЛЬНО. СИЛЬНО ВЗБОЛТАТЬ!!! О-о-о, сволочь, сволочь, сволочь…
Негон икнул и захохотал, сумасшедше захохотал, сползая с кровати и заглушая бормотание Мзарда. Мзард замолчал и мрачно стал наблюдать за ним. Приступ смеха у Негона постепенно прошёл, лишь моментами прорываясь всхлипами.
– Не смешно! – жёстко сказал Мзард, и этим вызвал новый короткий приступ гомерического хохота. – Над собой смеёшься, псих. Тебе смешно, что ты теперь ничего не помнящий су… душевнобольной человек?
Действительно, ничего хорошего. Чего это его так разобрало? Не до смеха в их положении. И Мзарда, кажется, обидел.
– Извини, Мзард, это было так неожиданно… Ну, и что дальше было?
– Плохо помню, – Мзард оставался мрачным, – урывками. Невесть что, да и было ли это? Не уверен… А ты? Совсем ничего не помнишь?
Негон задумался. Как отделить в его памяти действительно происшедшее от видений, навеянных то ли болезненными последствиями паразитац-ударов, то ли эликсиром? Рассказать Мзарду обо всём, наверное,
