Смолева, точнее — на его отца, который работал в комитете госбезопасности Крыма и жил в Симферополе.
Смолев сумел дозвониться до отца и через него получить пропуск для выезда в Симферополь, но пропуск был только один, для самого Смолева. Вечером путешественники все же решили выехать на своей автомашине в Симферополь, имея один только пропуск.
Зная, что на каждом контрольном пункте их могут задержать, они прибегли к хитрости: подъезжая к контрольному пункту, Смолев всех высаживал и, проехав вперед по дороге, миновав контрольный пункт, останавливался и поджидал товарищей, а они, обходя по полю контрольный пункт, спешили вновь сесть в машину. Так они двигались от одного контрольного пункта к другому, пока не доехали до Симферополя. Уже на окраине города решили бросить машину, считая, что она им больше не нужна, и добираться до квартиры пешком.
На квартире у отца Смолева авиаторы почувствовали невероятное облегчение и радость на душе. Первым долгом приняли ванну, сменили белье и вдоволь наелись. Затем начали решать, как найти свой полк и каким путем до него добраться. Предполагалось, что 55-й ИАП находится где-то на левобережье Днепра, возможно, где-то в районе Геническ — Чаплинка, так как наши сухопутные войска держали оборону по Днепровскому рубежу.
Смолев-старший нашел выход, каким путем отправить сына и его сослуживцев. Они были назначены сопровождающими на уходящий в направлении Джанкой — Мелитополь эшелон с грузом, подлежащим эвакуации в тыл страны. Когда эшелон остановился на станции Ново-Алексеевка, авиаторы сошли на перрон и здесь же встретили своих однополчан: по платформе разгуливали летчики-сержанты из молодого пополнения и несколько человек технического состава. Оказалось, что рядом, в Геническе, проходят обучение молодые пилоты, а в Чаплинке базируется весь полк и с этого же аэродрома ведет боевую работу. Долгие скитания неразлучной троицы закончились.
Шла вторая половина августа, в полку их уже считали пропавшими без вести. Начстрой Павленко как раз готовился издать приказ о том, что Масленников, Смолев и Абрамов «не возвратились в расположение части по неизвестным причинам», но, узнав об их появлении, решительно зачеркнул и изменил формулировку: «Полагать прибывшими и приступившими к исполнению своих обязанностей».
Утром 14 августа стало известно, что немецкие моторизованные части достигли Николаева и сосредоточиваются между Южным Бугом и Ингулом на северной окраине Николаева. Также отмечено появление вражеских танков на восточном берегу реки Ингул. Путь отступления войскам Южного фронта был отрезан, и они вели ожесточенные бои с противником, прорываясь из окружения.
Летчики 55-го получили распоряжение на перебазирование, поднялись в воздух и оставили аэродром Копани. Во главе группы следовал Валентин Фигичев, в паре с ним шел я, автор этих строк. Но прежде чем взять курс на восток, мы повернули на запад и обрушили остатки боеприпасов на гитлеровские войска, расположившиеся в двуречье и на северной окраине Николаева. Сбросив бомбы и расстреляв реактивные снаряды, израсходовав комплект патронов, мы повернули на восток и приземлились на аэродроме западнее Херсона, у населенного пункта Афанасьевка.
Здесь мы оказались очевидцами скопления большого количества разнотипных самолетов. Кроме нашего 55-го полка, на херсонском аэродроме сосредоточились все полки и авиадивизии бомбардировочной и истребительной авиации Южного фронта. Буквально весь огромный аэродром был забит разными самолетами — здесь были Пе-2 и СБ, Су-2 и Ил-2, «чайки» и «ишачки», «миги», «лагги» и «яки». Как нам потом стало известно, этот аэродром оказался как бы крайним — дальше водная преграда Днепра, и войска противника должны были быть остановлены на этом водном рубеже.
У летчиков не было дальше полетных карт, а имеющиеся листы заканчивались по Днепру, поэтому херсонский аэродром и оказался «крайним», стал пунктом сбора и распределения частей и соединений ВВС Южного фронта по новым базам дислоцирования. Мы, летчики, не знали нашего нового аэродрома базирования, да и другие авиационные части находились в подобном положении, дожидаясь дальнейших распоряжений. О дозаправке самолетов горючим и боеприпасами не могло быть и речи: все довольствовались тем, что у кого осталось. Наконец, когда солнце склонилось к закату, начался разлет частей по своим вновь назначенным аэродромам. Первыми поднялись в воздух бомбардировщики, за ними взлетели штурмовики и истребители. На аэродроме остался наш 55-й, он вылетал последним.
День был безоблачным, с западной стороны ярко светило солнце, и видимость в этом направлении была слишком ограничена. Виктор Петрович Иванов, получивший задачу и аэродром посадки, отдал распоряжение о подготовке к взлету. Летный состав, не имея карт, не зная места посадки, следовал действиям своего командира.
Все самолеты с работающими моторами выстроились в одну линию в северной части аэродрома в ожидании сигнала, которым должен был послужить взлет командира полка на «чайке». Вдруг со стороны солнца, на западной окраине аэродрома, где стоял самолет комполка, рядом с шоссейной дорогой стали одна за другой падать и взрываться авиабомбы. В одно мгновение десятки самолетов одновременно пошли на взлет, обгоняя друг друга. Взлетали разнотипные самолеты с различными взлетно-посадочными характеристиками. Я находился в центре неразберихи, взлетал на «миге», которых было не так уж много. Пришлось проявить максимум внимания, чтобы не врезаться в какой-либо самолет, взлетавший справа или слева.
Что же произошло? Рядом с аэродромом, буквально в нескольких метрах западнее и северо-западнее его, проходила шоссейная дорога, по которой двигались отступающие войска, которые и были целью вражеских бомбардировщиков. Вероятнее всего, немецкие летчики не видели аэродрома и стоящих на взлете самолетов, и тем более — мы не видели вражеские самолеты, зашедшие со стороны солнца, и не слышали гула моторов врага из-за своих работающих моторов. Только первая разорвавшаяся бомба послужила сигналом для взлета. Фашистские летчики, заметив множество взлетавших самолетов, стали разворачиваться в противоположную от аэродрома сторону, побросали бомбы в поле и со снижением, на максимальной скорости стали удирать.
Взлетевшие истребители не могли их преследовать, так как были без боеприпасов и с малым запасом горючего, поэтому встали в круг над аэродромом в ожидании командира полка. Однако он остался на земле и в это время отряхивал пыль с комбинезона. Первая разорвавшаяся бомба упала рядом с его самолетом, летчика отбросило от самолета взрывной волной и накрыло градом осколков. Только случайно Виктор Петрович остался цел и невредим, но взлететь вовремя не смог.
Старший лейтенант Пал Палыч Крюков, как уважительно называли его летчики, потому что он был старше всех нас, вечный наш юморист и весельчак, поднявшийся вместе со всеми в воздух и ранее случайно узнавший аэродром посадки, взял на себя инициативу. Покачиванием крыльев он привлек к себе внимание летчиков и повел всю группу самолетов на другую сторону Днепра, к новому месту базирования — аэродрому Чаплинка. Это было 14 августа 1941 года.
В населенном пункте Чаплинка расположился штаб 20-й смешанной авиадивизии, а на аэродроме — два ее полка, 4-й и 55-й. На следующий день, 15 августа, в наш полк прибыл новый комиссар авиаполка — старший политрук Погребной Михаил Акимович, который стал в полном смысле слова отцом для всего личного состава.
С аэродромов Чаплинка, Доренбург, Сивашское полк принял участие в боях за Бериславский и Херсонский плацдармы, в Каховской оборонительной операции, за оборонительный рубеж по восточному берегу Днепра. На этом рубеже основные усилия летчиков были направлены на прикрытие переправ через Днепр, ведение разведки и штурмовые действия по подходящим резервам и районам сосредоточения вражеских войск. Затем, когда противник начал переправу на левый берег Днепра, перед летчиками встала задача нанесения штурмовых ударов по плавсредствам, вражеским переправам и войскам на них.
Уже с рассвета этого дня Павел Крюков вел разведку гитлеровских войск в районе Николаев — Святотроицкое — Александрова — Херсон. Командование наземных войск также весьма интересовал район Калиновка — Гороховка — Шевченко — Водопой, где противник проявлял активность и сосредоточивал свои резервы, поэтому пришлось дополнительно снаряжать разведывательные пары и звенья в этот район.
В этих разведывательных полетах мне пришлось участвовать в качестве ведущего пар и групп, а также вести воздушную разведку в одиночку, что возлагало особую ответственность за выполнение боевого задания и достоверность полученных данных.
16 августа семерка «чаек», возглавляемая старшим политруком Алексеем Пушкаревым, с летчиками
