Через несколько дней меня переместили на первый этаж, в небольшую трехместную палату, окно которой выходило во двор. С переходом в новую палату поменялись лечащие врачи и медицинские сестры, но остались по-прежнему неустанные забота и внимание к раненым — основная черта медперсонала госпиталя. Начальником хирургического отделения была женщина средних лет, весьма компетентная и опытная, большой практик, профессиональным мастерством заслужившая популярность и авторитет среди больных. Она лично делала сложные операции и назначала лечение.
Мне приходилось часто, едва не ежедневно бывать на перевязках, иногда в операционных, где продолжалась обработка и чистка раны с удалением поврежденных участков мышечной ткани. Однажды врач была в хорошем настроении и поделилась со мной своими мыслями: «Вот что, больной. Не хочу вас сильно обнадеживать, ранение ваше серьезное и тяжелое, лечение затянется надолго, не думаю, что рука полностью излечима. Надежды на полное восстановление всех функций невелики, повреждены сухожилия и лучевой нерв, которые не поддаются лечению. По этой причине не двигаются пальцы, кисть руки не поднимается и висит плетью. Кроме того, как показал рентген, в плечевой кости осталось множество мелких осколков, которые невозможно извлечь. Однако опасность ранения не в раздробленности вашей руки, а в том, что осколок снаряда, врезавшись в грудь, застрял всего в каких-то миллиметрах не дойдя до сердца. Очевидно, вы родились в рубашке, вам суждено второе рождение».
7 июня 1942 года рано утром я еще спал при открытом окне, когда после передачи утренних новостей ко мне подошел начальник финансовой службы госпиталя. Он разбудил меня, спросив: «Скажите, больной, как ваши имя и отчество?» Я ответил ему, и он продолжил: «С большим удовольствием сообщаю вам и одновременно поздравляю с присвоением звания Героя Советского Союза, только что передан Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1942 года, где указана и ваша фамилия».
Да, это была поистине приятная и радостная новость. День прошел в приподнятом настроении и поздравлениях медработников госпиталя. Сообщил жене эту новость, и она поздравила с наградой.
…В конце августа 42-го года мы покинули Махачкалу. Мне был предоставлен отпуск, но лечение еще было не завершено. По-прежнему кисть левой руки не поднималась и висела неподвижно, пальцы руки, для удобства размещенной на лангетке, не работали. Опытные врачи-профессионалы были бессильны довести до конца лечение и восстановить жизнедеятельность руки. По всему было видно, что мне грозила инвалидность. Об этом ничего не говорилось и не было записано в медицинской справке, которая была мне вручена при выписке, но факт был налицо.
В этот момент я почувствовал себя никому не нужным, свое бессилие, неуверенность в себе и оторванность от мира. Ехать было некуда — в часть возвращаться бесполезно, на фронте калеки не нужны, все равно буду списан, родные места тоже находилась под оккупацией.
Но эта неуверенность в себе длилась недолго. Поразмыслив, стряхнув с себя угнетение, стал действовать. Решил предоставленный мне отпуск использовать для поисков и поездок по лечебным учреждениям. Кто-то мне подсказал, что в Свердловске есть лечебница, где лечат таких больных, были и другие советы и рекомендации.
И мы с женой двинулись в путь военно-транспортным самолетом Ли-2, который доставил нас в Москву. Я получил правительственную награду — орден Ленина и медаль «Золотая Звезда», после чего мы поездом направились на Урал, в Свердловск.
В эвакогоспитале, куда я обратился, бригадный врач — начальник эвакогоспиталя, уже в возрасте, очень душевный человек, осмотрев мое ранение, ободрил меня, сказав при этом: «Сынок, не падай духом, руку мы тебе восстановим, и ты будешь еще летать и бить врага!»
«Да, — подумал я, — свежо предание, да верится с трудом». Таким обещаниям я не мог поверить, но и возражать не стал. Все же у меня появилась искра надежды, и я горячо поблагодарил его за добрые пожелания.
Этот добрый человек выдал мне направление в свердловский Институт травматологии и ортопедии, и я снова оказался на больничной койке. Здесь в институте профессор Чаклин, единственный специалист и «волшебник» в этом направлении, действительно совершал чудеса, делая из инвалидов с законченной судьбой полноценных бойцов, способных возвратиться на фронт.
Профессор дважды оперировал меня: сшивал нерв, сухожилия, долбил в запястье кость и еще делал какие-то операции. Все это дало удивительный результат: кисть была зафиксирована в поднятом положении, восстановлена работоспособность руки, стали двигаться пальцы, появились чувствительность кожи и сила в руке. После двух-трех месяцев лечения с хорошим настроением я покинул этот медицинский институт.
После того как было закончено мое лечение, медицинская комиссия признала меня негодным к летной работе, пришлось поступить на учебу в Военно-воздушную академию. Окончив ее, я убыл на фронт в свою родную часть — 16-й гвардейский истребительный авиаполк, где прошел медкомиссию и был допущен к летной работе. Переучившись на новые истребители, принял участие в боях против немецко-фашистских войск в качестве заместителя командира авиаполка, выполнив последние вылеты при штурме Берлина и освобождении Праги…
Иллюстрации
