Итальянский секретарь

признал – довольно быстро и, я бы сказал, небрежно – что доводы Майкрофта против вовлеченности королевской челяди в недавние кровавые события, поимевшие место в Холируд-Хаусе, скорее всего, верны.

– Шерлок! – едва не взревел Майкрофт. – Ты думаешь, у нас так много времени, что его можно транжирить на составление бессмысленных списков?

– Отнюдь не «бессмысленных», Майкрофт, – ответил Холмс, вырывая из записной книжки листки и вручая их брату. – На деле он сослужит прекрасную службу. – И он подался к брату, побудив меня сделать то же самое, после чего заговорщическим тоном начал: – Я попросил составить список и высказал свои возражения лишь для того, чтобы чем-нибудь занять наших «страховых агентов». – Он незаметно махнул рукой на запятки экипажа, где пристроились офицеры разведки. – Пока мы пойдем по другим, более правдоподобным следам. Расследование в Балморале, Майкрофт, завершить необходимо, равно как и присмотреться к дантисту – просто я убежден, что мы можем удачнее потратить время. У нас имеются более неотложные и, разумеется, более многообещающие следы, по которым можно пойти.

Майкрофт уставил на брата крайне подозрительный взгляд из-под воздетых бровей.

– Предупреждаю тебя, Шерлок, – сказал он. – Ни в коем случае не следует недооценивать серьезность ситуации, в которой ты оказываешься. Как бы ни выглядели эти молодые офицеры, и как бы ты ни был уверен, что расследуешь обычное убийство – когда речь идет о государственных делах, человеческая жизнь – даже твоя – становится значительно менее ценной.

– Уже не воображаешь ли ты, Майкрофт, – отвечал ему Холмс, начиная понемногу терять терпение, – будто опасность, которую навлекаешь на себя борьбой с великими преступными умами нашего времени, чем-то отличается от этой?

Здесь я решил вмешаться, скорее изменив течение их спора, нежели пускаясь вброд через этот поток.

– Я понимаю ваши опасения, сэр, – сказал я Майкрофту, – ибо ваш брат не всегда бывает достаточно умел в вопросах политически сложных. – Не успел Холмс возмутиться, как я продолжил: – Но я убежден, что в данном случае он прав: я много раз видел, как Холмс применял такой отвлекающий маневр в работе с местной полицией и детективами из Скотланд-Ярда. Хотя, должен признаться, меня несколько смущает, что он собирается проделать то же самое с офицерами, которые – по моему опыту службы – способны неимоверно усложнить жизнь даже военачальникам, не говоря уже о гораздо менее тайных расследователях, вроде нас, я полагаю все же, что на здравость его подхода мы можем рассчитывать.

– Сколь бы извращенным он ни представлялся? – уточнил Майкрофт, откидываясь на спинку.

– Именно так, сэр. Сколь бы извращенным он ни представлялся.

Удовлетворился нашими с Холмсом аргументами Майкрофт или нет, а если да, то полностью или только временно, я не понял – и не успел выяснить: ибо мы уже миновали собственно город и въехали под затейливую арку юго-западных ворот огромного королевского парка, окружающего Холируд-Хаус. Пока мы ехали, я любовался парковыми пейзажами через окно и видел, как первые лучи солнца ползут по огромному склону холма, именуемого Троном Артура – на самом деле это не холм, но еще один массивный доисторический каменный утес, каких много в Эдинбурге, слегка прикрытый тонким слоем дерна. Название этого места – под стать его обманчивому виду: этот склон никак не связан с легендарным королем Артуром, просто шотландцы все время стараются подчеркнуть, что они имеют отношение ко всем важным и романтическим персонам и событиям в истории Британских островов. (Если верить байкам, что рассказывают в пабах Эдинбурга и Глазго, а также в деревенских пивных, ни один момент в истории Британской империи не может считаться поворотным, если обошелся без какого-нибудь шотландского лэрда, полка или просто гения, – и, по правде сказать, заявление это не столь несообразно с истиной, как многим англичанам хотелось бы уверить остальной мир.)

Рассвет быстро переходил в утро, а наша карета неслась по изогнутой дорожке вдоль западной границы Холируд-парка. Майкрофт начал рассказывать о людях, с которыми нам предстоит встретиться во дворце, – поскольку, как недвусмысленно сказал он, мы будем жить в самом дворце: во-первых, это знак внимания со стороны Ее Величества, а во-вторых, Эдинбург – город маленький, и не стоит давать горожанам лишний повод для сплетен, когда пойдут слухи, что сам Шерлок Холмс явился расследовать уже и без того нашумевшие смерти. А слухи обязательно пойдут – тем же путем, каким в городе стало известно об удалении зуба Ее Величеству, от дворцовой челяди. Кое-кто из слуг, сказал Майкрофт, со времени первого убийства ведет себя, по его личному мнению, несколько подозрительно; нам придется расследовать подноготную этих немногих, равно как и прочих, кого мы в конце концов сочтем достойными внимания.

Сказанное Майкрофтом навело меня на мысль, что мы с Холмсом будем в Холируд-Хаусе не гостями, но почти что распорядителями – для меня это почти искупило все неудобства нашего железнодорожного путешествия. Но не для Холмса: он внимательно слушал брата, сыплющего именами и характерными особенностями дворцовых слуг, и запечатлевал их у себя в мозгу, по-видимому, используя собственный дар раскладывать по полочкам и систематизировать разрозненные знания. В этом умении Холмс уступал Майкрофту, но все же его способности были невероятны.

Но пока я слушал братьев, предающихся тяжкому умственному труду, у меня начал зарождаться вопрос, и чем более мы приближались ко дворцу, тем настойчивее я думал: почему Холмс так интересуется слугами из Холируд-Хауса, но при этом с порога отмел возможность участия в заговоре кого-либо из балморалских слуг? Ответ, казалось бы, очевиден: Холируд-Хаус был местом преступления (или, по крайней мере, там нашли тела). Но дело в том, что в среднем за год королева проводила в эдинбургском дворце лишь несколько ночей – недостаточно, чтобы тамошние слуги воспылали жаждой убийства; а вот балморалским слугам приходилось сносить королевские капризы по нескольку месяцев в году. Приехать из Абердиншира в столицу молодому и здоровому мятежнику не составляет труда. Поэтому я решил, что слуги из обоих резиденций равно заслуживают – или достойны – подозрения; однако Холмс, по-видимому, был с этим не согласен.

Я не мог разглядеть ответа на загадку, и сей факт отнюдь не успокаивал мои тревоги насчет поведения Холмса. Те же вопросы и опасения за состояние его ума, что впервые посетили меня на Бейкер- стрит, из-за его необъяснимых поступков и странных слов в поезде лишь усилились; опасения эти на время улеглись при встрече с непревзойденной рассудительностью Майкрофта. Но сейчас, в экипаже, слушая нехарактерно противоречивые и нелогичные Холмсовы доводы касательно спектакля, вероятно, разыгранного королевскими слугами, подозрение вновь зашевелилось и лишь усугубилось тем, что я не мог признаться в своих опасениях Холмсу в присутствии его брата, чтобы не лишить моего друга репутации рационально мыслящего человека.

Неужели он и впрямь верит, что в этом деле можно обойтись без обычного расследования, ибо ключевую роль в убийствах Синклера и Маккея сыграл бестелесный дух, призрак человека, зверски убитого триста лет назад? Холмс утверждал, что верит, будто между различными темными делами имеется некая «потусторонняя» связь, – неужели он действительно имел в виду, что убийства были делом рук кровожадного, мстительного призрака?

Подобные размышления и сами по себе были причудливы; однако вскоре ум мой захватили новые соображения того же порядка. Когда деревья вокруг поредели и с дорожки, по которой ехал экипаж, впервые открылся вид на дворец, Майкрофт завел разговор на другую тему – едва ли не более мрачную и зловещую, чем прежде.

– Королева, – заявил он тоном мрачным и деловым, – обладает исключительным правом отменять любые местные законы и процедуры в подобных ситуациях – при условии, что это, в конечном итоге, не препятствует отправлению правосудия. А раз такое дело, я испросил и получил разрешение хранить тело Маккея на территории дворца, чтобы вы оба имели возможность провести обследование. В одном из погребов есть старый ледник, и я велел положить труп туда. Для наших целей можно считать, что, осмотрев его, мы получим представление и о состоянии тела сэра Алистера. Раны почти идентичны, и, во всяком случае, в равной мере тяжелы и смертельны. И вообще, мне кажется, что меж этими двумя преступлениями лишь одна существенная разница: тело сэра Алистера нашла горничная, в той комнате, где он жил, – в гостевых апартаментах новой части дворца. «Новая» – это, разумеется, та, что была построена в XVII веке. Останки же Денниса Маккея были обнаружены на лужайке за дворцом, в развалинах старого аббатства. Это