На всех окнах были стальные решетчатые ставни, придававшие дому таинственный облик. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону деревьев, падали на отшлифованную поверхность мраморных плит. Клумба с увядшими желтыми ирисами и синими дельфиниумами навевала тоску.
Неожиданно ставни на одном из окон виллы приоткрылись, затем вновь закрылись. Заметив это, Ральф Дуглас кинулся к террасе. Едва он оказался у входной двери, как она тут же распахнулась, и на крыльцо выбежала низенькая женщина средних лет. На ней было черное платье с белым передником.
— О боже! — вскрикнула она. — Вы меня до смерти напугали!
Моргая глазками, прячущимися за морщинистыми веками, женщина удивленно уставилась на Ральфа Дугласа. Несмотря на свой маленький рост, она была плотного телосложения. Скуластое лицо покрывал толстый слой пудры. На переносице женщины четко выделялась глубокая отметина от очков. Узнав Дугласа, она переменилась в лице. Тон голоса тоже изменился.
— О, это вы, месье Дуглаз! — уже радостно воскликнула она. — Доброе утро, месье Дуглаз. Боже мой, какая же я глупая! Надеюсь, ваш сон был крепким?
— Я… — начал было Дуглас и тут же замолк.
На лице женщины появилось смущенное выражение.
— Но я, месье, не слышала, как вы вышли, — извинилась она. — Вас в вашей комнате не было, и поэтому… как вы понимаете, я не стала будить мадам.
— Ничего я не понимаю, — сухо ответил Ральф по-французски.
— Шоколад я приготовила. Может быть, месье возьмет его на кухне сам? — Голос женщины становился все увереннее. — А месье не хочет сделать мне маленький подарок — отпустить меня? Я хотела бы вернуться в Париж. Думаю, месье будет настолько добр, что оплатит мне дорогу. И еще…
Она опустила руку в карман передника и достала из него сложенный носовой платок. Осторожно развернув его, женщина показала Дугласу очки. Одно стекло у них было треснуто, а другое отсутствовало.
— Думаю, — продолжила она, — месье оплатит и ремонт моих бедных очков. Он же сам вчера вечером на них наступил.
— Черт возьми! — возмущенно воскликнул Дуглас. — Кто вы такая?
— Месье? — удивленно произнесла женщина.
— Я спросил: кто вы? Что вы здесь делаете? Какое отношение я имею к вашим очкам? Кроме того… — Он снова замолк и взялся рукой за воротничок своей рубашки.
— Я же Гортензия. Служанка мадам. Я ушла от нее два года назад. Но вчера вечером я сказала месье, что буду рада вновь ей прислуживать. Пусть даже и на один вечер…
— Служанка мадам? Какой мадам?
— Мадам Клонек, которая эту ночь, как и вы, месье, провела в этом доме.
— Если хотите знать, то я мадам Клонек не видел около года. И прошлой ночью меня здесь не было. Полагаю, это…
В глазах Гортензии вспыхнул злой огонек.
— Месье, вы надо мной смеетесь, — отведя в сторону взгляд, укоризненно произнесла она. — О нет! Это уже слишком! Так несправедливо. Вы же действительно были здесь. Сами давали мне указания. Вы еще сказали, чтобы…
— Где сейчас мадам Клонек? — прервал ее резко Дуглас.
— Наверху. В своей комнате. Спит. Вы еще сказали…
Дуглас осторожно отодвинул женщину в сторону и шагнул к двери. Однако на пороге остановился и, обернувшись, виновато посмотрел на Куртиса. И покраснел.
— Послушайте, — волнуясь, сказал он. — Вы подумаете — я привез вас сюда, чтобы разыграть перед вами спектакль и… Да, вы можете подумать что угодно. Но могу поклясться — я на вилле не был. Клянусь, я не знаю этой женщины. Я не понимаю, о чем она говорит. Меня просто разыгрывают. Давайте пройдемте внутрь.
В очень длинной гостиной, занимающей большую часть крыла дома, царил полумрак. Второпях пройдя через комнату, Ральф Дуглас вывел Куртиса в просторный холл и по лестнице поднялся с ним на второй этаж. Дойдя до последней двери левого крыла, он с силой ударил по ней кулаком.
— Роз! — крикнул Дуглас.
С лестницы послышались шаги Гортензии.
Он снова ударил кулаком по двери и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Дверь открылась, и Дуглас, не церемонясь, решительно шагнул через порог.
Куртис вошел следом. В комнате, как и в остальных помещениях виллы, было темно. Ставни на окнах хотя и были открыты, но солнечный свет в спальню не проникал из-за тяжелых оконных штор.
Куртис с трудом разглядел стоящую справа от него большую кровать. В воздухе витал запах пудры и духов. На кровати под одеялом, натянутым почти до самой шеи, лежала женщина. Даже не приближаясь к ней, Куртис заметил, что ее воскового цвета веки плотно закрыты, а на пухлом лице лежит печать спокойствия. Темно-рыжие волосы женщины разметались по подушке. На ней была персикового цвета ночная рубашка. Ее обнаженная рука покоилась на груди поверх одеяла.
Ральф Дуглас схватил женщину за руку и отступил на шаг назад.
— Роз!
Он вновь коснулся ее руки и тут же отпрянул от кровати.
— Куртис, подойдите, — пожимая плечами, попросил Дуглас. — Коснитесь ее. Она холодна, словно камень. Я думаю, что…
Глава 3
КИНЖАЛ В ВАННОЙ
Ричард подошел к кровати и встал по другую сторону от Дугласа. Рука и плечо лежавшей женщины были холодными, твердыми и гладкими. Как мрамор. Куртис и его клиент смотрели на тело, боясь поднять глаза. От двери до них донесся высокий тревожный голос Гортензии:
— Elle est malade?[1]
— Elle est morte,[2] — ответил Ральф обреченно. Женщина с диким воплем выбежала из спальни.
— Хватайте ее! — крикнул Куртис. — Быстро! Поймайте ее и где-нибудь заприте. Иначе она…
— Да, — оправившись от шока, ответил Ральф.
Не дойдя до двери, Дуглас обернулся. Лицо его было словно восковое, как и у мертвой женщины.
— Боже, помоги, — в ужасе прошептал он. — Мне ничего не остается, как…
— Быстро за ней! — прервал его Куртис.
Оставшись наедине с трупом, Ричард ужаснулся. Он приехал в Париж совсем не для того, чтобы сидеть и караулить трупы симпатичных женщин. У него было гораздо более важное задание. Так, по крайней мере, он думал. В какую же переделку он попал?
У Куртиса возникло сильное подозрение, что этот симпатичный Дуглас сам все и подстроил. Несмотря на то, что на женщине не было видно следов насилия, интуиция подсказывала Ричарду, что она не умерла естественной смертью. Ее убили.
При жизни она, похоже, была довольно привлекательной, разглядывая лицо бывшей любовницы Дугласа, подумал адвокат. А теперь эта женщина лежит на кровати, словно глиняное изваяние.
Сколько ей было лет? По всей видимости, не больше тридцати пяти.
Куртис попытался вспомнить, что заставило его подумать, будто она убита. Скорее всего, темное пятнышко на одеяле возле правой руки женщины. Оно очень походило на запекшуюся кровь.
Однако убедиться в этом можно только при свете…
Листва деревьев под окном придавала темной комнате зеленоватый оттенок. В воздухе стоял запах мастики, которой, по всей видимости, недавно был натерт пол, и вездесущей пыли.
Подойдя к окну, Куртис отдернул тяжелые шторы. При этом он едва не наткнулся на большой круглый стол. Окно, как оказалось, выходило на крохотный балкончик.
Спальня с невысокими потолками на французский манер была оклеена бордовыми шелковыми обоями с золоченой окантовкой. При слабом освещении они выглядели почти черными. Под потолком висела небольшая хрустальная люстра. У стены напротив окна располагался камин из черного расписанного золотом мрамора, а рядом с ним — дверь, ведущая в холл.
На камине красовались мраморные часы, которые не ходили, а над ним висело огромное потускневшее от времени зеркало. Его рама была исполнена в виде венка из золотых листьев. В нише по левую сторону от Куртиса стояла кровать с балдахином. Рядом с ней находилась дверь в ванную.
Она была приоткрыта. Еще одна дверь, но уже справа от него, вела в будуар или же в туалетную комнату.
Внимательно оглядывая спальню бывшей любовницы Дугласа, Куртис остановил свой взгляд на большом круглом столе, на который только что наткнулся. Рядом со столом притулился сервировочный столик на колесиках. На нем было все, что необходимо для интимного ужина: изысканные десерты и три бутылки шампанского. Горлышко одной из бутылок, откупоренной, торчало из ведерка для льда.
Судя по нетронутой еде и лежавшим на сервировочном столике вилкам, ножам и салфеткам, можно было с уверенностью сказать, что те, кто здесь собирался ужинать, успели только выпить. О том же свидетельствовали и два фужера с остатками шампанского.
Затем Куртис перевел взгляд на большой круглый стол. На его полированной крышке он увидел три не имеющих никакого отношения друг к другу предмета: фарфоровую пепельницу с окурками сигарет (они лежали на равном расстоянии друг от друга и напоминали спицы велосипедного колеса), большую сложенную опасную бритву с рукояткой из слоновой кости и плоскогубцы.
— Странно, — разглядывая лежащие на столе предметы, громко произнес Куртис.
И в этот момент в комнату вошел Дуглас.
— Я запер Гортензию в туалете, — облегченно вздохнув, доложил он. — Это единственное место, откуда она не выберется. Злая как собака. Она говорит, что Роз… убили. Представляете, убили.
Дуглас посмотрел Куртису прямо в глаза.
— Все выглядит так, словно это сделал я. — Он помолчал. — Либо я, либо тот, кто позарился на ее драгоценности. — Дуглас настойчиво искал поддержки со стороны Куртиса. — Но это же не так. Роз не похожа на убитую. Правда?
— Не знаю, — ответил Куртис. А что еще он мог сказать в этой ситуации? — Может быть, ваша… пассия была серьезно больна? Она ни на что не жаловалась? Например, на слабое сердце?
