– Предположим, – продолжал Г. М., – вещь оставлена, но никто не заявляет на нее права. Что происходит с ней тогда?
– Зависит от того, когда ее оставили. Если вещь пробыла у нас очень долго, ее передают в камеру, специально предназначенную для таких целей, а если ее не требуют в течение двух месяцев, то могут продать и направить выручку в благотворительные железнодорожные организации, но мы прилагаем все усилия, чтобы найти владельца.
– Кто заведует этим отделом?
– Я. Все осуществляется под моим руководством.
– 3 февраля кто-нибудь приходил в ваш офис и осведомлялся о чемодане, оставленном на определенное время и в определенную дату?
– Да. Вы, – ответил свидетель с подобием улыбки.
– Кто-то еще присутствовал при этом?
– Да, двое мужчин, которых я теперь знаю как мистера Паркера и мистера Шенкса.
– Спустя неделю после нашего визита кто-нибудь еще приходил и справлялся об этом чемодане?
– Да, мужчина, который назвался…
– Имя не имеет значения, – быстро прервал Г. М. – Это нас не касается. Вы открывали чемодан в присутствии первых трех посетителей?
– Да, и убедился, что он принадлежит одному из них, – ответил Кокран, строго глядя на Г. М. – Содержимое чемодана – весьма необычное – было описано, прежде чем чемодан открыли.
Г. М. указал на черный кожаный чемодан с инициалами Спенсера Хьюма.
– Посмотрите на него и скажите нам, тот ли это чемодан?
– Тот самый.
– Я бы также хотел, чтобы вы опознали кое-какие предметы, которые тогда находились в этом чемодане. Попрошу секретаря поднимать их по очереди. Это?
Лоллипоп подняла костюм для гольфа.
– Да.
– Эти?
Последовали различные предметы одежды, включая пару красных кожаных шлепанцев.
– Это?
Одежду и обувь сменил неполный графин с виски, куда добавили наркотик.
– Это?
Следующим оказался сифон с содовой водой, чье содержимое уменьшилось на пару дюймов. Его сменили перчатки с именем «Эйвори Хьюм», написанным на подкладке несмываемыми чернилами, маленький штопор, два стакана и пузырек с экстрактом мяты.
– И наконец, этот арбалет был в чемодане? – осведомился Г. М.
– Был. Он идеально в нем поместился.
– А этот кусочек пера застрял в зубцах ворота?
– Да, вы привлекли к нему мое внимание. Это тот самый кусочек.
– Угу. Итак, вечером в субботу 4 января некое лицо явилось в камеру хранения и оставило там чемодан?
– Да.
– В случае необходимости это лицо могут опознать?
– Один мой подчиненный полагает, что может, так как…
– Благодарю вас, это все.
Поколебавшись, генеральный прокурор приподнялся с места:
– Вопросов нет.
Зал шумно выдохнул. Судья Рэнкин, чье запястье казалось неутомимым, упорно продолжал записывать. Наконец он сделал паузу и поднял голову. Г. М. окинул взглядом зал.
– Милорд, у меня остался только один свидетель. Я пригласил его с целью продемонстрировать альтернативную теорию того, как убийца проник в запертую комнату и вышел из нее. Этот свидетель, – продолжал Г. М., – находится в суде с начала процесса. Единственная беда в том, что он не может говорить. Следовательно, я вынужден дать кое-какие объяснения. Если есть возражения, я могу сделать это в заключительной речи. Но так как краткое объяснение может предъявить еще одно доказательство в пользу защиты, я прошу снисхождения суда, поскольку без этого доказательства наше дело не может быть завершено.
– Мы не возражаем против предложения моего ученого друга, милорд.
Судья кивнул.
– Я вижу за солиситорским столом инспектора Моттрама, – заговорил Г. М. после долгой паузы. Инспектор резко повернул к нему массивное лицо. – Я попрошу его предъявить одно из вещественных
