глубокие кресла. Белые оштукатуренные стены, низкий потолок с балками, книжные полки, где яркие обложки чередовались со старой кожей, создавали уют. Чувствовалось, что суета и насилие не могут вторгнуться сюда.
Казалось, Мэдж Пэллизер впервые вспомнила, что на ней шерстяная рубашка и вельветовые слаксы, из кармана которых торчат довольно грязные хлопчатобумажные перчатки.
— Боюсь, — обратилась она к Луизе, — я не совсем одета для визита. Понимаете, я была в своей мастерской.
Луиза выглядела озадаченной.
— В вашей мастерской?
— В театре. Мы сами делаем всю аппаратуру.
— Вы имеете в виду аппаратуру для фокусов?
— Да. Но я захотела немного прогуляться на свежем воздухе…
— Господи! — воскликнула Луиза. — И только для этого вы проделали такой долгий путь до Кенсингтонских садов?
— По правде говоря, — сказала Мэдж, опускаясь в кресло и откидывая со лба каштановые волосы, — это не единственная причина. Я подумывала включить в программу иллюзию, которую изобрел мой двоюродный дедушка Артур много лет назад.
— В самом деле?
— И поэтому я хотела взглянуть на змей. Но теперь…
Мэдж выпрямилась, закусив нижнюю губу. Ее лицо покраснело, и Луиза с удивлением, а Кери с испугом увидели в ее глазах слезы.
— Но теперь я, кажется, не смогу использовать этот трюк. Ко времени моего выступления он уже устареет.
— Послушайте… — начал Кери.
Луиза, кивая и улыбаясь, с интересом разглядывала обоих.
— Знаете, — промолвила она, — это самая романтическая история, какую я когда-либо слышала.
Кери недоуменно заморгал:
— Романтическая? О чем вы?
— О вас двоих.
— Ну и что в нас такого романтического?
— Не секрет, что Квинты и Пэллизеры всегда были смертельными врагами.
— Можете в этом не сомневаться! — подтвердила Мэдж.
— Вот почему такая перемена выглядит романтично. Это как Ромео и Джульетта. «Друг друга любят дети главарей, но им судьба подстраивает козни».[4]
Кери Квинт выпрямился в кресле.
— Погодите! — резко сказал он. — Что вы имеете в виду?
— Долгие годы вражды, один бог знает но какой причине, а потом внезапная перемена! Представитель одного из враждующих семейств влюбляется в представителя другого. По крайней мере, — смеясь, добавила Луиза, — судя по описанию Майком цели вашего прихода в террариум. Правда, Майк был несколько грубоват, сказав «потискаться», но вы должны его извинить…
Последовала длительная пауза.
Выражение лица Мэдж Пэллизер указывало на то, что она не верит своим ушам.
— Очевидно, я неправильно вас поняла, — медленно заговорила девушка. — У вас сложилось впечатление, будто я и этот… — Казалось, слова застревают у нее в горле. Тряхнув головой, словно оглушенный боксер, Мэдж внезапно вскочила с кресла, подошла к окну. — Роман между последней из Пэллизеров и последним из Квинтов! — произнесла она звенящим голосом, стоя спиной к остальным. — Боже, это уж слишком!
— Слушайте, — запротестовал Кери Квинт. — Почему бы вам не вести себя естественно?
Очередная пауза была, очевидно, самой угрожающей в разговоре между этими двумя.
Прошло несколько секунд, прежде чем Мэдж повернулась.
— Что именно вы под этим подразумеваете, мистер Кери Квинт? — осведомилась она.
— Только то, что сказал.
— Вы намекаете, мистер Кери Квинт, что я веду себя неестественно?
— Откровенно говоря, да. Посмотрите на себя!
От злости Мэдж настолько потеряла способность соображать, что окинула себя взглядом, хотя Кери требовал от нее совсем не этого.
— Вами завладела сцена, — продолжал он. — Вы произносите звук «р» так, словно полощете горло скотчем. Вы говорите не «роман», а «р-р-роман» и протягиваете при этом руку жестом миссис Сиддонс.[5] Я не утверждаю, что вы не искренни. Вероятно, вы верите каждому своему слову. Но…
— Пожалуйста, подождите! — прервала его Луиза. Возможно, им только почудились внезапные нотки тревоги в ее голосе. Но один взгляд на нее говорил о другом.
По деревянному иолу холла к гостиной приближались шаги. Луиза Бентон медленно, с неуверенной улыбкой поднялась, словно надеясь на что-то.
— Это мой отец, — сказала она.
Глава 4
Эдуард Бентон вошел и закрыл за собой дверь.
Для того, кто спустя восемнадцать лет помнил его лишь смутно, зрелище явилось настоящим шоком. Было бы преувеличением сказать, что директор зоопарка походил на ходячий труп, но с первого взгляда он производил именно такое впечатление.
Высокий, худощавый, сутулый мужчина в мешковатом сером костюме снял шляпу и огляделся в поисках места, куда ее можно положить. На висках продолговатой головы, покрытой редкими седыми волосами, виднелись впадины. Он постоянно улыбался, словно извиняясь за свою рассеянность, а взгляд его светлых глаз был мягок, как у дочери.
— Привет, малышка, — поздоровался мистер Бентон.
— Папа, — начала Луиза, — я хочу тебе представить…
Мистер Бентон был настолько рассеян, что даже не заметил двух гостей. Подойдя к маленькому столику, он положил на него шляпу, а рядом поместил предмет, который держал в другой руке.
Это был деревянный ящичек с рядом крошечных отверстий для воздуха, под крышкой, с ремешком и ручкой. Изнутри доносилось негромкое шуршание. Луиза закусила губу.
— Вот почему ты ходил встретить экспресс, папа!
— Древесная змея с острова Борнео. — Мистер Бентон почти благоговейно прикоснулся к крышке ящичка. — Очень редкая и необычайно интересная.
— Но в такое время…
— Это ничего, малышка, — сказал мистер Бентон. — Хочу, чтобы ты первая об этом узнала. Война или нет, но я получил разрешение на судовое место для большого груза.
— Нет! — вскрикнула Луиза. — Ты не должен был…
— Дело сделано. Э-э… ты пригласила на вечер Агнес Ноубл?
— Нет.
— Почему?
— Она мне не нравится.
— Ай-ай-ай! — обеспокоенно произнес мистер Бентон. — Я уже заплатил ей много денег и… — Он заметил двух посетителей. — Боже мой, гости! Прошу прощения!
Его лицо осветила искренняя, очаровательная улыбка — призрак былого радушия.
— Мисс Пэллизер и мистер Квинт, — представила Луиза. Она говорила громко и растягивала слоги,
