— Не знаю. Просто не хочу, и все. Силия!
— Да, дорогая?
— Вот ты всегда любила Дона Угрюмо. Так?
— Мне бы не хотелось обсуждать это на людях, — улыбнулась Силия, посмотрев на Холдена. — Но это так. Я любила его и люблю.
— А у нас с Торли все по-другому, — сказала Дорис и, помолчав, прибавила: — Он не тот, за кого я его принимала. Он — слабак.
Все молчали. Наконец Локи, пытаясь изобразить улыбку, проговорил:
— Дорис, не могу сказать, что твое решение мне не по душе. Ты молода, и у тебя все впереди. Меня утешает, что, по крайней мере, Бог миловал тебя от…
— Отец, не говори гадостей о бедном Ронни! — вскричала Дорис.
Все продолжали молчать, а Дорис, встав с кресла, подошла к окну и выглянула в залитый лунным светом сад.
— Ронни, — сказала она, — был сильным. По-настоящему сильным. — В ее голосе звучало с трудом скрываемое восхищение. — Я никогда не думала, что он такой! Я считала его слабаком и даже не догадывалась, что он способен на настоящий поступок! Что бы он там ни сделал, но я считаю, таким и должен быть мужчина! Теперь я жалею, что не вышла за него!
Из груди доктора Гидеона Фелла вырвался звук, который можно было принять за ироничный вздох. Задумчиво покачав головой, он наклонился к низенькому столику, открыл графин с виски, налил в стакан весьма внушительную порцию и добавил в нее совсем немножко воды.
Всем своим видом он излучал добродушную иронию, когда, поднимая бокал, объявил:
— Я пью за человеческую натуру!
Примечания
1
Итак, мосье, что вы хотите?.. (фр.)
