— Откуда ты знаешь? — удивилась я.
— Так говорят предания, — пожал плечами Гуннар. — На одном из празднеств, конунг остановился в доме у Хельги, которая с таким чувством читала ему свои поэмы, что Улоф безумно в нее влюбился, а она ответила ему взаимностью. Разводы в те времена были запрещены, поэтому конунг отправлял своего вассала Снорри в один военный поход за другим, посещая в его отсутствие свою возлюбленную Хельгу. В конце концов, он даже повелел, чтобы его погребли здесь, рядом с нею.
Присмотревшись к положению могил, я решила, что они расположены неправильно.
Мне показалось несправедливым, что Снорри, которого я представила себе неопрятным, вонючим и рыгающим за столом, лежит между великим конунгом и его прекрасной и талантливой возлюбленной.
И вдруг я почувствовала, что покойная Хельга о чем-то беззвучно меня умоляет. Пусть на мне больше не было защиты, я все же оставалась колдуньей и ясно ощущала настойчивые мольбы Хельги. Очень немногие омниоры способны общаться с духами умерших, но на том кладбище я ясно чувствовала призыв покойницы.
Позабыв о присутствии Гуннара, закрыв глаза, я погрузилась в вечерние туманы и перенеслась на много столетий назад туда, где ясно различила взывавший ко мне голос Хельги. И тогда я, повинуясь голосу усопшей, без особых усилий немного сдвинула камень на ее могиле, засунула под него руки и поводила ими по земле, пока не нащупала кости Хельги и не вытащила их наружу.
В страхе отшатнувшись, Гуннар воскликнул:
— Ты с ума сошла! Что ты делаешь?! Зачем ты оскверняешь гробницу Хельги?! Немедленно положи ее кости на место!
Однако я уже не отдавала отчета в своих поступках. Помню, что просто преклонила колени перед могилой конунга Улофа и легко пододвинула лежавший на ней камень.
Положив останки Хельги в могилу конунга, я наконец, открыла глаза и попыталась объяснить свое поведение ошеломленному Гуннару:
— Ко мне воззвали останки Хельги! Ей очень хотелось покоиться вместе с любимым конунгом.
Несмотря на свою силу, широкоплечий Гуннар не смог в одиночку поставить камень на могиле конунга на место.
— Как тебе удалось сдвинуть эту тяжеленную каменную плиту?!
Вопрос Гуннара остался без ответа, потому что Хельга не успокаивалась, а рыдая, вновь воззвала ко мне.
Подчиняясь ее мольбам, я отодвинула камень на могиле Улофа подальше и удивленно воскликнула. В открывшейся передо мною яме лежали только кости Хельги. Других человеческих останков там не было. Несчастная вновь оказалась в одиночестве!
— А где же конунг?! — воскликнула я.
— Нет, ты лучше скажи мне, как ты это смогла! — настаивал Гуннар, не сводя глаз с пустой могилы.
— Где конунг Улоф?!
— Откуда я знаю! — огрызнулся Гуннар. — Может, погиб в битве за морем, и его тело предали волнам. Или его сожрали волки в горах. Или он сгорел вместе с собственным замком.
— Тогда почему здесь эта гробница?
— А почему ты двигаешь одним пальцем многотонные глыбы и разговариваешь с покойниками?! — настороженно произнес Гуннар.
Очнувшись, я задрожала от страха, не понимая, как поддалась желанию колдовать на кладбище. Внезапно и меня охватили подозрения. Неужели все это штучки Деметры?!
Меня, как кошмар, преследовали мысли о том, что моя мать может быть где-то рядом. Да, это все она! Она хочет поссорить нас с Гуннаром и подталкивает меня на поступки, способные встревожить его и обеспокоить до такой степени, что он меня бросит!
Деметре нужно, чтобы я осталась одна и, покорная, как овца, вернулась, понурив голову, в стадо, которое она пасет! Даже на расстоянии Деметра старается сломить мою волю и дергать за нитки, на которых до этого я болталась, как настоящая марионетка…
Нет! У нее ничего не выйдет. Не я первая и не я последняя! Очень многие омниоры прибегали к самым невероятным уловкам, чтобы успокоить своих заподозривших неладное мужей.
С этой мыслью я притворилась словно дурачусь, хотя мне совсем не было весело.
— Согласись, что у меня это здорово вышло! — расхохоталась я прямо в лицо разинувшему рот Гуннару и пропищала писклявым голоском:
— Улоф! Ты же обещал, что после смерти мы будем вечно вместе, а вместо этого мне подсунули этого кретина — моего мужа! Он все время храпит и дурно пахнет!
Гуннар не выдержал, рассмеялся и шлепнул меня по попе, как расшалившуюся девчонку.
— Просто ужас какой-то! С тобой невозможно даже просто сходить на кладбище — сразу лезешь в чужие могилы!
— Я больше не буду!
— Надеюсь. А то я посажу тебя на первый корабль и отправлю к маме.
Бросившись к Гуннару на шею и осыпав его поцелуями, я стала умолять своего викинга не делать этого. Постепенно он размяк и даже позабыл о том, что я только что одним пальцем двигала тяжеленные булыжники. Мы остановились в малюсенькой гостинице с окнами на гору Аксла,[52] но, несмотря на окружавшие нас восхитительные пейзажи, ночь оказалась беспокойной и тревожной. У меня чесались искусанные комарами руки. И еще мне все время казалось, что за мной следят. Несколько раз я с замиранием сердца просыпалась, чувствуя, как внутри меня шарят чьи-то невидимые руки. Наверняка это Деметра копалась в моих воспоминаниях. Мать была где-то близко. От этой мысли я не могла сомкнуть глаз.
Утром я решила прогуляться. Мы уже приблизились к тем краям, где летом солнце вообще не уходит за горизонт и дни становятся невероятно длинными.
Одевшись, я покормила Лолу и вышла из номера, оставив Гуннара спящим. В холле гостиницы портье внезапно меня окликнул. Я очень удивилась, что ему известно мое настоящее имя, но он удивил меня еще больше, вручив мне какой-то сверток и конверт.
У меня затряслись руки. Никто не должен был знать, где я. На конверте был совершенно незнакомый мне почерк. Впрочем, оказалось, что в нем лежит другой конверт, а в нем еще один с другим конвертом и так далее. Конвертов было несколько. По просьбе моей матери, ее письмо пересылали друг другу омниоры разных кланов, охотившиеся за мной, пока меня не обнаружили.
Письмо в последнем конверте было написано угловатым почерком Деметры…
Как же я ошибалась, считая, что оставила свою прежнюю жизнь позади! От Деметры было не скрыться. Она знала все, а если чего-то и не знала, для того чтобы узнать это, ей достаточно было произнести заклинание или обратиться с вопросом к другим колдуньям. Так или иначе, от внимания Деметры не ускользали никто и ничто. Вот и меня, наверняка, разыскивали племена и кланы всех омниор на свете. Конверты были подтверждением той огромной власти, которую сосредоточила в своих руках моя мать.
Перед тем, как прочесть письмо, я развернула сверток. Как я и предполагала, Деметра прислала мне новую волшебную палочку. Увидев ее, я возмутилась.
«Я же черным по белому все ей написала и растолковала! Почему Деметра по-прежнему пытается подчинить меня своей воле?!»
Выйдя из гостиницы, я без зазрения совести выбросила волшебную палочку в море. Потом, присев у воды на камень, прочла письмо.
Я была одна. Вокруг меня лишь кричали чайки, да шумел лизавший мне ноги прибой.
«Селена, дочь моя! Надеюсь, ты позволишь мне так себя называть, хоть сама и не желаешь звать меня матерью.
Я не желаю ссоры, на которую ты меня вызываешь, и не отказываю тебе в праве на самостоятельные решения и выбор дороги жизни. Однако сейчас не самый подходящий момент для этого, и вряд ли у тебя что-нибудь выйдет.
Своим бегством ты поставила себя в очень сложное положение. Если раньше многие омниоры верили
