Последняя отчетливая мысль была о Крысе. Что она обидится.
Глава 9.
Но на дно Серёга не попал. Потому что, спасли его доблестные спасатели Лимоновского отделения террористической безопасности на водах. Вовремя спасли, Серёга уже пузыри пускал. Спасибо им.
Получается, что даже и в городе есть что-то хорошее.
Глава 10.
Из воды Серёгу выловили за волосы и за штаны, и перевалили в лодку. Лодка была странная, с круглыми надувными бортами, вся из грубой оранжевой резины, толстой и шершавой. Серёга, всхлипывая, переполз через пузатый борт лодки, на животе съехал на пухлый, подающийся под ладонями пол, ткнулся макушкой во всякое барахло, которое валялось на дне – моток снежно-белого троса, пластмассовый черпак и синие тряпочные туфли. Хозяин обувки стоял рядом, крепко упираясь в ненадёжное днище босыми загорелыми ногами, и вытягивал из воды белый плавучий круг на веревке. Серёга перекатился на спину и с благодарностью заглянул своему спасителю в лицо. Лицо спасителя было серьезное, а глаза смеялись. Хорошее было лицо, доброе.
– Ты чего это, парень, тонуть у нас тут вздумал?! Тонуть приказа не было!
Голос у него был тоже хороший, незлой. А на голове – оранжевая знакомая кепка с длинным козырьком и буквами на ней: МЧС.
Серёга на всякий случай подтянул колени к груди. Если пинать будут.
Но никто его пинать не стал, а, даже напротив, дали ему одеяло, завернуться и согреться. Серёга только сейчас заметил, что весь дрожит от холода. И ведь странно-то как – вода в реке по-летнему тёплая, а замёрз Серёга чуть не до смерти.
Одеяло, конечно, тут же промокло. Такая вот незадача, намочил людям одеяло.
– А мы глядим – с моста прохожие машут, человек в воду свалился, – подал с кормы голос второй спасатель. – Хорошо, мы недалеко были. Ты чего, земляк, перепил, что ли, в честь праздничка?
Серёга, кутаясь в одеяло, замотал головой.
– Н-н-не… Я н-н-на спор.
– Слышь, Витёха, он на спор сиганул! – весело удивился спасатель. – Ты же утонуть мог, спорщик! Как же ты тогда выйгрыш-то забрал бы?!
На это Серёге ответить было нечего, поэтому он только пожал плечами и улыбнулся виновато. Выигрыш… Его выйгрыш-то как раз и махал руками с моста, звал на помощь. Хороший такой выйгрыш, рыжий, в бутсах, ручки-спички. Машут с моста.
– Заводи, Петрович, – сказал Витёха. – Может, ему кольнуть чего надо.
Спасатель Петрович нажал какую-то кнопку на ящике у лодки сзади, взвыл мотор, вырыл за кормой яму в воде, нос лодки сразу приподнялся, она крутанулась на месте и пошла скакать с волны на волну, мягко плюхаясь надувным днищем и оставляя сзади пенную белую борозду. Под резиновым полом заходили тугие буруны. Витёха, сидя на днище боком, сматывал на локте веревку. Серёга хотел оглянуться, высмотреть на мосту Крысу, но Витёха придержал его за плечо – не мельтеши, парень. Серёга мельтешить перестал, раз хороший человек просит. Спасатель Перович ворочал ревущий подвесной мотор за ручку, вправо-влево. Рулил. И еще, похоже, насвистывал при этом, тянул губы. Но за мотором ничего слышно не было, никакого свиста.
Когда Серёга улучил-таки момент и оглянулся, мост был уже страшно далеко. И пустой – из конца в конец.
А они всё ехали и ехали. Постепенно со стороны солнца стал подниматься другой мост – знакомый, Вогрэсовский. И трубы бывшей электростанции за ним. Сбоку от моста притулилась маленькая пристань и домик рядом – Спасательная Станция. Над домиком трепыхался на мачте трёхцветный флаг с серпом и молотом. Перед самым берегом Петрович наддал ходу и заглушил мотор. Лодка с шелестом вынеслась носом на песок маленького пляжа, Витёха выпрыгнул из лодки первым, намотал причальную веревку на вбитый в землю кусок водопроводной трубы. Потом обернулся к Серёге.
– Давай, земеля, вылезай. Осторожно только. Идти-то можешь?
Серёга закивал усиленно, перелез через борт на твёрдую землю, сделал шаг и упал – подогнулись колени. Серёга застыдился ужасно, попробовал подняться, но у него ничего толкового не получилось. Только и смог, что стоять на дрожащих ногах и держаться за лодочный борт. Мокрое одеяло, казалось ему, весило теперь целую тонну.
Витёха поцокал языком, махнул Петровичу, и они, особым образом сплетя руки в скамеечку, подхватили Серёгу этой скамеечкой под зад, и быстро-быстро понесли в приветливо распахнутые двери Станции. Там Серёгу пересадили на стул, велели раздеться до трусов и насухо растереться полотенцем. Полотенце тоже дали. Штаны и рубаху пока что вынесли на солнце, сушить. Проверили Серёгино здоровье с помощью надувной манжеты на руке. Дали ему мятную таблетку. Налили Серёге горячего чаю с тремя ложками сахару. Вообще, носились с ним, словно с каким-нибудь королевичем из сказки.
Странные эти мобилы! Одни Серёгу бьют и в камеру запирают, другие не бьют, а напротив, дают чаю. Такая приятная непоследовательность.
В довершении всего, Серёгу записали в журнал происшествий. Тут Серёга обманул этих хороших людей, сказав, что его фамилия – Паслёнов. И что на мосту он был один.
– А с кем же ты спорил-то тогда? – удивился Петрович. Но записал всё, как Серёга сказал.
– Таких спорщиков мы в год человек десять вылавливаем, – сообщил он Серёге, закрывая журнал. – В основном, конечно, реку переплыть на спор пытаются. Но есть и такие, кто с моста прыгает, типа тебя. Это кого мы вылавливаем. А сколько и не вылавливаем! Так их так и уносит к чертям, в Азовское море.
Спасатель Витёха куда-то уходил ненадолго, потом вернулся с известием, что в городе, оказывается, неспокойно – террористы взорвали Городок аттракционов, про жертвы пока не говорят, но убытку уже подсчитали на миллион. Террористы скрылись, их ловят. К вечеру непременно поймают. Для того объявили операцию 'Богатырская застава', по старому – 'Перехват'.
– Перехват у них, до получки, – сказал Петрович. – Сразу не взяли, ищи их теперь! Эти политические вконец оборзели.
– Я сказал, что у нас такие не проплывали, – добавил Витёха и посмотрел на Серёгу. – Ну, ты как, земеля? Оклемался немножко?
Серёга заторопился с ответом, что – да, всё уже хорошо, ноги уже слушаются, и что – можно, он пойдет?
– За выйгрышем, что ль? – хохотнул Петрович. – Это ты погоди, не спеши! Это ты всегда успеешь!
– Сейчас уже подъедут, – непонятно сказал Витёха.
Эти его слова Серёге очень не понравились.
– Я пойду, – сказал он, вставая.
– Куда же ты, брат, пойдешь – босиком-то? – удивился Петрович. – Босиком нельзя. Ботинки-то утопил небось?
Откуда-то из угла он достал голубые тряпичные тапочки на резиновой подошве, потёртые и без шнурков, кинул их Серёге под ноги.
– Примерь-ка вот. У тебя лапа, я гляжу, почти с мою, должны налезть. Я кеды всё равно выкидывать
