Плавленым воском Базз лепил свечи ко всем плоским поверхностям в доме, и Ли помогал ему, отчасти надеясь, что начнется пожар и весь дом сгорит к чертовой матери: Базз рассказал ему о сцене на склоне холма. Он попробовал поговорить об этом с Аннабель, та не могла или не хотела ему ничего отвечать, и теперь он пребывал в дикой депрессии. Полуголый Базз разукрасился черными и красными полосами грима. Кровать Аннабель он задвинул в угол, расчистил среди их общего мусора достаточно места для танцев и распахнул двойные двери, чтобы объединить комнаты в одну, Г-образную. К тому времени как в сопровождении прикрытия прибыла Каролина, вечеринка громыхала на весь квартал, а хозяева затерялись среди гостей.
Аннабель сидела на своей латунной кровати перпендикулярно стене, завернувшись в цветастый шелковый платок, слишком скованная ужасом, чтобы пить вино, бокал которого держала в руке. Когда Ли чувствовал на себе ее взгляд, то считал, что она тайно обвиняет его в лицемерии, поэтому вскоре ощутил в себе жажду крови. Братья танцевали вместе: экзотическое представление, взаимное издевательство или поединок, которыми они и были знамениты. Играла громкая музыка. Каролина отстала от своей компании и через всю комнату пробралась к высоким окнам. Откинула щеколду на одной раме и впустила внутрь немного холодного воздуха — свечи поблизости затрепетали, а по сияющей поверхности ее белого атласного платья побежали блестки огоньков. Ли увидел ее — сейчас он был уже достаточно пьян, чтобы улыбнуться ей своей самой обворожительной улыбкой. Основной отличительной чертой Каролины была аура безмятежной самоуверенности, и Ли решил, что резонно и даже неизбежно будет, если она вытащит его из этой гробницы Джульетты в какую-то обетованную землю.
Позже события той ночи всем участникам казались разрозненными наборами картинок, произвольно перетасованных: укрытое тело на носилках; свечи, задуваемые сильными порывами ветра; нож; операционная; кровь и бинты. Со временем основные участники (жена, братья, любовница) собрали из этих картинок связную историю, но каждый толковал ее по-своему и приходил к собственным выводам — совершенно не похожим на другие, поскольку каждый рассказывал себе историю так, что сам выступал героем, если не считать Ли, который по общему выбору оказался главным злодеем.
— Ты плачешь, — растроганно сказала Каролина.
Ли не побеспокоился ее поправить. Он стоял у окна и смотрел поверх облетевших деревьев на противоположную сторону площади; в редких окнах там еще горел свет.
— Мы все как-то угнали машину, было дело. Ну, как бы не вполне угнали, а, скорее, взяли и уехали; мне говорили, что я слишком робок и по-настоящему угонять машины у меня кишка тонка. Я открыл в ней бардачок, и там лежал рекламный буклет, обещавший тысячу мест, куда можно поехать. Прикинь, да?
Сбитая с толку, Каролина не могла понять, куда он клонит.
— И что было дальше?
— Мы так и не выбрали, куда поехать, — ответил Ли и расхохотался.
Аннабель заметила перламутровые отблески платья Каролины среди плеч танцующих. Музыка продолжала играть крайне громко. На минутку к Аннабель подсел великолепно разрисованный Базз.
— Ты как, нормально?
Она кивнула. Оба посмотрели на благородный профиль Ли, склонившийся к девушке в белом.
— Как невеста вырядилась, — тихо произнесла Аннабель, чтобы никто больше ее не услышал.
— Ты точно нормально? — не унимался Базз, весь трепеща от предвкушения катастрофы.
— Дай мне свой перстень.
Он надел отцовский серебряный перстенек на ее худенький указательный палец — на безымянном тот не удержался бы, — и Аннабель призрачно улыбнулась ему.
— Теперь я невидимка, — удовлетворенно произнесла она. Поскольку они и раньше часто играли в непостижимые игры, Базз об этом даже не задумался — просто улыбнулся и поцеловал ее, а потом отошел. Она же запахнулась потуже в платок и спустила ноги на пол. Трудно сказать, действительно ли она считала себя невидимкой; по крайней мере у нее было такое чувство. Она осторожно пробралась к окну, отодвинула штору и прижалась лицом к холодному стеклу. И в самых недвусмысленных, домашних понятиях вновь увидела кошмарную гармонию солнца и луны.
Каролина настолько потеряла от Ли голову, что напрочь позабыла о приличиях, да и вообще о чем бы то ни было. Домовладелец заменил проржавевшее ограждение балкона какими-то неизящными досками, так что с улицы видно ничего не было, но Аннабель глядела на происходящее через окно, как ослепленный любовью призрак. Зрелище было беззвучным, точно действие происходило под водой, и расположение сливавшихся линий само по себе было ей очень знакомо; однако лицо этой девушки весьма зримо искажалось, а вовсе не было безразличным и непроницаемым, как лицо той шлюхи с открытки, и Аннабель поняла, что Ли для нее потерян в какой-то тайной и крайней интимности. Она никак не могла вместить это проявление его инаковости в свою мифологию — вселенную совершенно эгоцентричную — и ощутила горестную ревность от самого акта, который понимала только символически.
— Если ты меня обманешь, я умру, — повторила Аннабель словно логическую формулу. Она чувствовала облегчение и даже удовольствие всякий раз, когда ей удавалось избегать подлинного контакта с ним, сознавая, что ее волшебная крепость до сих пор не подверглась осаде, — но думала, что ключ от этой крепости, должно быть, все равно у него, и настанет день, когда он взбунтуется и пойдет на штурм. Однако стоило ей увидеть этот бунт в действии, как пришлось прибегнуть к крайним мерам, чтобы обезоружить Ли, ибо таким образом, думала — а возможно, и надеялась — Аннабель, она сможет превратить событие, грозившее разрушить все ее эгоцентричные построения, в плодотворное их продолжение. Штора упала на место, а она отвернулась от окна. Вечеринка шла своим чередом как ни в чем не бывало, а Базз был поглощен беседой с негром в черных очках, поэтому от него помощи ждать не приходилось. Ей скорее нужна была вполне практическая помощь, а не утешение: она же ходила с Баззом воровать, они делили на двоих секрет перстня, а поэтому она не считала Базза слишком отдельным от себя. Но любила она Ли, и именно Ли хотела сейчас сделать больно.
Она сразу же отправилась в ванную, чтобы в уединении убить себя. К счастью, в ванной никого не было. Заперев за собой дверь, она вспомнила, что нужно было попросить у Базза какой-нибудь нож — тогда бы она воткнула его себе в сердце. Раздосадованная, что придется прибегнуть к недостойной бритве, она тем не менее быстро вскрыла себе запястья двумя точными размашистыми ударами и села на пол истекать кровью. Кровь у нее всегда шла очень легко. Однако она догадывалась: чтобы истечь кровью до смерти, понадобится некоторое время. Запястья побаливали, но она была довольна: будто выиграла еще одну шахматную партию нешаблонным методом.
— Они нас тут заперли, — сказал Ли. Каролина оправила на плечах сбившееся платье и засмеялась.
— Какая я сволочь, — с наслаждением протянула она. Их обнаружат запертыми на балконе в эротическом дезабилье — на такое публичное признание их связи она и надеяться не могла, а потому подумала, как все после этого станет просто: конфронтация Жены и Другой Женщины лицом к лицу, верная победа. Она обвила его руками, а он стал стучать в оконное стекло, пока их не впустила внутрь какая-то молоденькая блондинка. Каролина была слишком занята приведением в порядок своих атласных юбок и не обратила внимания на это поразительное существо, чья угрюмая мордашка, пухлая и белая, как блюдце молока, казалось, парила в огромном облаке обесцвеченных кудряшек. А Ли слишком погрузился в раздумья и тоже не узнал ее — пока она не произнесла:
— Добрый вечер, мистер Коллинз, — а потом хихикнула и добавила: — … сэр.
Одета она была, как начинающая прошмандовка: облегающий белый трикотажный свитер под горлышко, узкие эластичные джинсы и сапоги на высоком каблуке; только ее толстые, бледные и недовольные губы и поразительная чистота кожи давали понять, насколько она юна, эта королева красоты из вечерней газеты, ученица Ли, которой он преподавал современное международное положение и которая теперь обнаружила своего учителя в компрометирующей ситуации посреди пьяного разгула и наркотического дебоша.
— Боже милостивый, кто тебя сюда привел, Джоанна?
— Не беспокойтесь, — ответила она. — Я никому даже не заикнусь.
Так он попал в ловушку сговора с собственной ученицей. Каролина, оглядевшись, была разочарована: никого из ее приятелей в комнате не осталось. Даже Базз испарился, хотя музыка еще грохотала. Ли занервничал:
