волосок ближе, и невидимый барьер тут же предупреждающе вспыхнул завесой огненных искр. С обожженным рылом чудище метнулось в глубь леса, насмерть перепугавшись и рассердившись.
А пятеро путешественников спали сном младенца, и никто не знал, как близко к ним подползал Ужас в эту ночь.
Ha заре они встали, позавтракали, после чего Содаспес нарушил Заколдованный круг, вытащив меч из земли, и, как было обещано, стал протирать его, начищая до блеска.
Амазонка тем временем удалилась за кусты, где журчал родник.
Каждый занимался своим делом, как обычно, во время утренней подготовки к походу. Содаспес весь отдался работе, согнувшись над мечом и полируя его маслом и ветошью так, как будто собирался начисто стереть с металла начертанное на нем заклятие. О том, как он старается, можно было судить по плотно сжатому рту молодого мага. Морган с Коньеном разбирали и упаковывали дорожные мешки и сумки, так как не сделали этого вчера из-за лени и усталости. Осгрим затаптывал следы костра и поливал кострище водой из родника: Гримвуд оказался гостеприимным хозяином, и они не могли не отплатить ему той же монетой.
И тут раздался крик Аргиры. Это был самый настоящий женский визг, в том не было никаких сомнений!
Осгрим тут же бросил свое занятие и с ревом ринулся к ручью, ломая кусты.
— Я иду к вам, моя госпожа! — завопил он, словно раненый медведь.
Морган замер, затем спохватился, вырвал у растерянного Содаспеса меч и метнулся следом за Осгримом. Как только он достиг берега, перед ним открылась сцена, от которой он замер как вкопанный.
Обнаженная девушка стояла в потоке, по колено в воде, прикрывая одной рукой лоно, а другой грудь — ни дать ни взять, памятник невинности, застигнутой врасплох. Несмотря на крайнюю напряженность момента, Морган обратил внимание на одну маленькую округлую грудь с розовым соском, стыдливо высовывающуюся из-под локтя.
«Не видел ли этого еще кто-нибудь?»— вдруг ревниво подумал Морган.
Оказывается, нет. Гигант Осгрим лежал, окунувшись лицом в поток, словно сраженный секирой. А напротив стояла амазонка, с белой грудью, округлыми плечами и распущенными волосами… Но тут ему пришлось оторвать глаза от этого прекрасного зрелища.
За спиной девушки в неестественной позе застыл ухмыляющийся лесной колдун — маленький скрюченный старикашка с морщинистым лицом землистого цвета, черными смолистыми волосами и желтыми глазками, бездушными, как у черепахи. Одетый в какие-то пыльные неописуемые лохмотья вроде рясы, он весь смешался с сучьями и корнями, высокой травой и грязью, отчего, казалось, сам растворялся в этих первичных природных элементах. Одной рукой, скорее похожей на сплетенные коряги, покрытые мхом, он сжимал резной посох из черного дерева.
В беззвучной тишине, Морган поднял меч. Солнце блеснуло на полированной стали, отразившись в нем, словно в зеркале. Но странный человечек, словно склеенный из грязи и лесного мусора, не обратил на меч ровно никакого внимания, хотя злые желтые глазенки мельком глянули в сторону клинка.
Осгрим лежал у ног Моргана. «Мертвый или без сознания?»— пронеслось в голове Пришельца и сердце тут же заныло в ответ: «Мертвый, наверняка мертвыми, но как этот лесной горбун смог свалить его?»
Таспер! — вспомнил он тут же графа, правителя Каргонессы, который дал ему слугу — верного, всегда веселого, простого парня! Какая невосполнимая потеря!
Меч вздрогнул в руке Моргана. Пот катился по его лицу: жаркое солнце встало над ним, казалось, упрекая в том, что случилось. Соленые капли собирались на кончике носа и падали в грязь, лежавшую по обеим сторонам ручья. Скрюченный старикашка широко ухмылялся, заходясь в беззвучном смехе, и пальцы его сновали по посоху, словно паучьи лапы.
Со стороны донесся дрожащий голос Содаспеса:
— Пошел прочь, дериньоль! Я — Младший адепт Зеленого Оурсборо. Ступай отсюда подобру-поздорову, дериньоль! Я служу тайному оку, мой круг девятый. Зеленый Змий охраняет нас. Уходи отсюда немедленно. Ступай, ступай с миром! Помни о статуте, дериньоль: мы Искатели. Великие годы за нас, мы идем закрыть Врата Тарандона, чтобы не допустить Тень в наш мир и не дать ей устроить здесь конец света…
Аргира рыдала, нервно всхлипывая. Ее лицо стало белым как молоко — и даже губы побелели. Морган понял, что она видела стоящее за ее спиной существо, видела дьявольские желтые глаза колдуна, ощущала на себе его вожделеющий плотоядный взгляд, с каким жаба обычно смотрит на пролетающую муху, готовясь выстрелить в нее языком. Вне сомнения, она разглядела колдуна среди листвы, где он прятался, пока она мылась в чистой воде ручья. Стыд охватил ее, как и любую женщину в таком положении, вдобавок к тому паническому страху, который сеют лесные колдуны при своем появлении.
Насекомые жужжали в воздухе, солнце слепило, отражаясь от струящейся воды. Ручей журчал по мшистым камням, со звуком бьющегося вдребезги стекла. Ладони Моргана взмокли от пота, и меч едва ли не выскальзывал из рук. Пришелец ощущал себя бессильным ребенком перед этим кошмарным видением. Лесные колдуны умели посеять панику в человеческом сердце одним своим видом. Колени тряслись, и ноги разъезжались в скользкой речной грязи. Из-за спины Моргана доносился жалкий голос Содаспеса, выкликавшего бессмысленные угрозы. Колдун завладел их сердцами, опутав их паутиной страха, и мог сделать с ними что угодно. Он мог просто убить их страхом!
Морган почувствовал, что больше не может вынести этого напряжения: кровь застыла, красные искры запрыгали перед глазами. Ноги его дрожали, точно у нечистокровного коня при запахе боя, и он никуда не мог деться от этого зловещего смеха, приковавшего его к месту, не мог отвернуться от этого безобразного лица.
И тут что-то просвистело у Моргана над ухом, и внезапно, будто из воздуха, вылетела черная стрела! Она вонзилась в резной посох колдуна, как в гнилой пень, дрожа оперением между его согнутых пальцев, и тот раскололся пополам и рассыпался на части.
Аргира тут же, словно неожиданно пробудившись, пронзительно закричала и побежала по воде. У Моргана перехватило дыхание.
И вновь стрела!
Морок развеялся, словно разбилось зеркало злого волшебника, в котором отражался мир. Окружающее приобрело свой прежний вид, напряжения и опасности как не бывало. Земляной человечек скрылся в листве, словно его и не существовало.
Все повернулись и увидели высокого крепкого сложения мужчину неопределенного возраста, одетого в темные одежды. В руках он сжимал большой черный лук.
Он стоял на другой стороне ручья, чуть ниже по течению. До сих пор никто его не видел: общее внимание было приковано к зловещей фигуре колдуна.
Теперь все глазели на незнакомца с опаской, не зная, кто, в самом деле, перед ними — друг или враг? Или это просто один лесной разбойник отогнал другого от своей законной добычи?
Лучник оказался необыкновенно высок, ростом почти с Осгрима. Вытянутое лицо было такого же цвета, что и земля этого чудесного леса, но волосы на висках уже тронула седина. В желтых и чистых глазах блистала отвага, а губы были решительно сжаты. Он носил жилет из мягкой коричневой кожи, протертой настолько, что казался замшевым, зеленую рубаху цвета листвы, рукава которой торчали из-под жилета, и панталоны в обтяжку. Костюм дополняли замшевые перчатки и полуботинки. С кожаного кушака, стягивавшего пояс, свисали черные ножны, кожаный кошель и колчан. Еще один пук стрел торчал из-за плеча, чтобы сподручнее заряжать лук на ходу.
Вот стрелок опустил лук, снял пальцы с тетивы и улыбнулся путникам. И тогда все наконец с облегчением убедились, что незнакомец не враг.
Ко всеобщему восторгу, Осгрим вовсе не умер и даже не пострадал. Гигант-йомен был сражен магическим ударом лесного уродца. Аргира оказалась свидетельницей происшедшего: беззвучная зеленая вспышка соскочила с черного посоха лесного колдуна, настолько яркая, что затмила собой дневной свет, и Осгрим упал навзничь как подкошенный. Холодная вода освежила его лицо, а глоток крепкого вина привел в чувство, хотя некоторое время он все-таки не мог понять, что произошло. Однако, похоже, великана это не особенно беспокоило.
Содаспес накинул плащ на плечи обнаженной воительницы, а Коньен с Морганом помогли молодому
