— Знаю, но я лично ничего плохого не сделала, и меня это не касается, — ответила Дженис.
— Дорогая, рано или поздно в Лондоне станет известно о вашем пребывании здесь. Джаспер и я будем, конечно, молчать, но слуги… Стоуну наплевать на его репутацию, но вы должны заботиться о своей. Состояние и положение в обществе вашей семьи прочное, открытой враждебности никто себе не позволит, но…
— Что же я должна, по-вашему, делать? — с иронией в голосе перебила ее Дженис. — Уж не просить ли вашего брата жениться на мне? Так это не в моих правилах.
— Только не говорите мне этих пустых слов! Знаете поговорку: нельзя скрыть только любовь и кашель. Я же не слепа! А ваши взгляды достаточно красноречивы. Кстати, мы бы не возражали, если…
Дженис смущенно перебила ее:
— Что бы я ни чувствовала, леди Харлестон, это никого не касается.
— Мне очень жаль, мисс Уэбб. Мне показалось, что вы и мой брат подходите друг другу. Может, вас волнует, что мой брат нуждается в деньгах? О нем поговаривают, будто он охотится за приданым. Чепуха, дорогая! Он сумел добиться успеха в Вест-Индской компании и получает большую прибыль.
— Не стоит говорить об этом, миледи. Что касается спасения моей репутации, то завтра я вернусь в Лондон и расскажу своему дядюшке все обстоятельства моего вынужденного пребывания в Шеффилд Холле.
— Вряд ли это понравится сэру Бэзилу, — заметила леди Харлестон.
Дженис усмехнулась.
— Пожалуй, так. Но я распоряжаюсь своей судьбой сама и справлюсь с любыми кривотолками. Кроме того, я не собираюсь выбирать мужа с оглядкой на мнение света.
Леди Харлестон внимательно посмотрела на Дженис, затем встала со стула.
— Спокойной ночи, мисс Уэбб.
— Спокойной ночи, леди Харлестон.
Оставшись одна, Дженис долго размышляла над тем, что узнала о герцоге. Конечно, Шеффилд любил ту девушку. Но сейчас это уже неважно. Сегодня, до появления леди и лорда Харлестона, он как раз пытался объясниться с ней. По всему было видно, что он не хотел продолжать это неожиданное любовное приключение. Он видел, как она теряет голову, предчувствовал, к чему может привести Дженис ее пылкое воображение. Он понял, что пора остановиться. Страсть — это одно, а любовь — совсем другое.
Дженис всплакнула. Потом вспомнила, что еще есть кое-какие дела. Она вытерла слезы и позвала Сару.
— Сара, ты можешь передать кое-что кучеру? Но сделай это тихо, чтобы никто не видел.
— Да, мисс Джесси.
— Тогда вот что. Скажи ему, что мы выезжаем завтра на рассвете в Лондон. Попроси его подать карету к крыльцу очень тихо и не стучать в дверь, если мы еще не выйдем. Возьмем только те вещи, что сможем унести. Остальное, думаю, нам пришлют.
Сара вытаращила глаза.
— Ну же? Поняла? — сказала Дженис. — Извини, но сейчас нужно потрудиться и упаковать вещи.
— Хорошо, мисс.
— Тогда спасибо. Иди, иди к Джону. И побыстрей возвращайся.
Когда горничная ушла, Дженис взяла перо, чернила и бумагу и села писать записку герцогу.
Рано утром Дженис покинула Шеффилд Холл. Она посмотрела из окна на огромный дом, вздохнула и откинулась на подушки. Вся жизнь ее изменилась за какую-то неделю… Сломанное колесо кареты обернулось колесом судьбы. Теперь все в прошлом. Она вернется в Лондон и не станет обращать внимание на какие бы то ни было замечания и разговоры. А если ей все это надоест, она всегда может уехать к себе домой.
Но чем дальше она отъезжала от Шеффилд Холла, тем сильнее ей хотелось, чтобы Стоун, забыв все обиды, однажды появился перед ней.
5
— Извините, мисс Джесси, к вам один господин!
Дженис сердито взглянула на лакея.
— Я же говорила, меня нет дома.
— Да, мисс, но этот господин очень настойчив.
— Кто он?
— Он не назвался, мисс.
Она заволновалась и в то же время рассердилась на себя: когда она перестанет так реагировать на посетителей, каждый раз втайне надеясь, что это Шеффилд! С первого дня в Лондоне она все время в напряжении: прислушивается к шагам, всматривается в лица на улице… Две недели напрасных ожиданий.
Дженис поднялась.
— Хорошо. Я приму его.
— В гостиной, мисс.
Она мельком взглянула на себя в зеркало и с удивлением заметила, что ее щеки порозовели, а глаза оживились. Последний раз так она выглядела в Шеффилд Холле… Дженис поправила прическу и пошла вниз.
Посетитель резко повернулся от окна и, увидев Дженис, быстрыми шагами подошел к ней, прикоснулся губами к ее руке и сказал спокойно:
— Здравствуйте, Джесси.
На нее не отрываясь смотрел Шеффилд.
— Я удивлена вашим визитом, милорд.
— Правда? А я привез багаж, который вы забыли в моем доме.
— О! — разочарованно произнесла Дженис и почувствовала непреодолимое желание запустить в него первым же предметом, что попадется ей под руку. Кажется, в ней проснулся темперамент матери.
— И еще я хочу получить ответы на некоторые вопросы, — продолжал Шеффилд.
— Вот как?
— Вы так стремительно уехали, что нам не удалось поговорить. Вы просто улизнули, не сказав ни слова.
— Но мое послание…
— Ах да! Ваше послание! Напомнить вам? Я знаю его наизусть. — Шеффилд выпрямился, скрестил руки на груди и продекламировал: — «Милорд, приношу вам благодарность за ваше гостеприимство и вашу доброту. Извините, что не могу попрощаться с вами лично. Надеюсь, вы понимаете причину моего срочного отъезда в Лондон» и подпись: «Дженис Уэбб».
— Так что же? — спросила Дженис. — Какие у вас вопросы?
— Пожалуй, сперва по поводу вашего имени. Почему вы скрыли его?
Она ожидала этого вопроса и ответила честно:
— Это вышло случайно. Когда мы попали в ваш дом, Сара очень испугалась Анатоля, а потом и вас, то есть вашей репутации, когда узнала, в чей дом мы попали. Я не стала сопротивляться, потому что… Ну, в общем, я боялась…
— Боялись очередного охотника за приданым?
— Да. И чем дольше я придерживалась этой лжи, тем труднее было сказать правду.
Поверил Шеффилд ее словам или нет — неизвестно. Он только пожал плечами и спросил:
— А вы поверили, что я ищу невесту с приданым и нуждаюсь именно в деньгах?
— Да нет, пожалуй. Особенно увидев, в каком хорошем состоянии ваш дом.
— Понятно. Тогда следующий вопрос: почему? — Голос его изменился. — Почему ты так неожиданно умчалась в Лондон?
