По его тону Гильда поняла, что он обвиняет ее не только в том, что она знала о важности переданного сообщения, но также в том, что стала соучастницей.
— Клянусь вам, — сказал она. — Клянусь всем, что для меня свято, я понятия не имею, почему эта записка попала именно ко мне!
Гильда сознавала, что говорит не правду.
Она прекрасно знала, что шпионы выбрали именно ее, так как считали, что она — это Элоиза.
Девушка с ужасом вспомнила набитый доверху золотом саквояж, спрятанный у нее в спальне.
Это были деньги Элоизы. Грязные деньги, заработанные на жизнях сотен солдат и матросов, а возможно, и мирных жителей.
Мысль, посетившая ее, была так страшна, что Гильда встала с кушетки, не в силах усидеть на месте.
Маркиз видел, что она бледна как смерть.
— Что мне делать? — спросила она, подойдя ближе. — Как мне объяснить, что произошло?
— Вы спрятали записку у меня в спальне, — медленно произнес маркиз. — Почему вы не отдали мне ее лично?
Гильда отвела взгляд. Она никогда не сможет сказать правду.
— Я боялась, — тихо произнесла она.
— Боялись меня или того, что вас могут отправить в тюрьму?
— Вы хотите сказать… меня могут… арестовать?
Маркиз стоял неподвижно, а Гильда, не в силах сдержать рыданий, закрыла лицо руками, — Я так боюсь… пожалуйста… помогите мне! — прошептала девушка.
Когда она отняла руки от лица, по щекам ее текли слезы.
— Вы считаете… меня… могут повесить… или расстрелять за шпионаж?
Эта догадка была просто убийственна. На лице маркиза было написано обвинение, словно он имел право судить ее.
Не в сипах унять дрожь, Гильда бросилась к маркизу и уткнулась лицом ему в плечо.
— Спасите! Умоляю, спасите меня! — прошептала она. — Депо не в том, что я боюсь смерти… но ради памяти моего отца… это такое бесчестие!
Маркиз обнял Гильду, чувствуя, как все ее тело содрогается от рыданий, и стараясь успокоить.
Она не могла произнести ни слова, только тихо всхлипывала.
Немного погодя она услышала его слова:
— Перестаньте плакать! Вы ведь пришли ко мне за помощью, и я защищу вас!
Гильде удалось одержать слезы, но она все еще боялась оторваться от его плеча, словно черпала силы в его объятиях.
— Вы… можете… спасти меня? — спросила она, запинаясь.
— Я спасу вас, — пообещал маркиз. — Я тоже не хочу, чтобы честное имя вашего отца было замешано в этой грязной, позорной истории.
Гильда вздохнула с облегчением, но в тот же момент почувствовала, что сейчас потеряет последние сипы и упадет в обморок.
Не совсем ясно отдавая себе отчет в том, что делает, она еще крепче прижалась к маркизу, словно боясь, что он передумает.
— Но я смогу помочь вам только в том случае, — добавил маркиз, — если вы расскажете мне всю правду.
Гильда слушала внимательно.
— В противном случае у меня не будет шансов помочь вам в истории, в которой вы невольно оказались замешаны.
Гильда не отвечала и не двигалась.
— Вы не верите мне? — спросил он.
— Я бы хотела все вам рассказать, но мне страшно.
— Причина во мне?
— В том, что вы можете… обо мне подумать.
Гильда не видела, как на устах маркиза заиграла улыбка.
— Мое мнение для вас сколько-нибудь важно?
— О, конечно, конечно!
— Почему?
Вопрос был откровенным и прямым, как стрела, нацеленная в глубину ее сознания.
Маркиз ласково приподнял Гильду за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.
На ее щеках остались дорожки от слез, губы дрожали, а голубые глаза смотрели смущенно и испуганно.
В этот момент маркиз подумал, что ни разу в жизни не видел женщины прелестнее и желаннее. В то же время в ней было что-то трогательное, делающее ее похожей на растерянного ребенка, — Скажите мне, — попросил он. — Почему для вас важно то, что я подумаю о вас?
Гильда хотела отвернуться, но он не позволил.
— Скажите, — прошептал маркиз, и просьба прозвучала почти как приказ.
Гильда была так растеряна, напугана и взволнована его близостью, что не нашла в себе сил утаивать правду.
— Я… люблю… вас! — запинаясь, проговорила она. — Я знаю… что не имею на это… права, но… ничего не могу с собой… поделать.
— Я тоже люблю вас, — жарко ответил маркиз и припал в поцелуе к ее губам.
На мгновение Гильде показалось, что такое счастье не может быть правдой, она решила, что умерла, и попала в рай.
Но восторг от его поцелуев развеял страх и темноту, в которой она оказалась, и Гильда чувствовала себя так, словно взлетает к самому солнцу.
Она готова была поклясться, что слышит шорох ангельских крыльев и неземную, дивную музыку.
И когда ей уже казалось, что большего счастья, радости и восторга не существует, маркиз поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза, и она еле слышно прошептала:
— Я люблю… вас! Я вас люблю! Я мечтать не могла, что встречу такого… такого прекрасного мужчину!
Гильда опустила голову ему на плечо, словно эти слова отняли у нее последние силы, и слезы вновь брызнули у нее из глаз.
Через несколько мгновений маркиз тихо спросил:
— Скажите, что вы чувствовали, когда я целовал вас?
— Разве это можно выразить словами? — восхищенно прошептала Гильда.
— Вы счастливы? — спросил маркиз.
— Я и не думала, что поцелуй может быть прекрасен, как солнечный свет, как цветы, как звезды…
И маркиз знал, что она говорит искренне.
— Такое случалось с вами раньше?
— Разве кто-то другой мог доставить мне столько счастья?
Маркиз еще крепче сжал ее в объятиях и сказал:
— Я был уверен, что вы так ответите.
И раз вы любите меня, то как скоро мы сможем пожениться?
Гильда оцепенела: этот вопрос напомнил ей о реальности, рассеял иллюзию сказки, созданную его неземными поцелуями.
— Ах нет! — воскликнула она. — Я не могу… выйти за вас замуж!
— Почему?
Гильда мучительно пыталась подобрать правильные слова.
— Во-первых, потому что вы слишком знатны, чтобы жениться на мне.
— Это мне решать, — отозвался маркиз. — Скорее всего вы не знаете о том, что вы первая женщина, которой я сделал предложение. Так что мне не хотелось бы получить отказ.
