Салли опять села. Сколько, интересно, человек может прожить в таких условиях? Сейчас ей очень хотелось есть, и она вспоминала, где могла слышать, что после двух-трех дней голодания, человек перестает испытывать потребность в еде. Два или три дня! Это было ужасно! Сейчас, должно быть, около полудня. Она не была уверена. Может быть, прошло совсем немного времени с тех пор, как Нэда оставила ее здесь. Если она проведет таким образом несколько дней...
— О, Гай... — заплакала она.
Салли вспомнила, как он смотрел на нее в самолете. Ему казалось, что она слишком неопытна, чтобы одной лететь в Нью-Йорк. И уж наверняка она совсем неопытна, чтобы умирать в темноте, в полном одиночестве. Хотя бы только один раз, прежде чем она умрет, ей хотелось испытать его объятия, поцелуй на своих губах, и не грубый в гневе, а настоящий поцелуй любви. Салли закрыла глаза и прислонилась спиной к стене. В конце концов она может представить себе, что находится в его объятиях, что его лицо совсем близко, и ей надо только потянуться, чтобы поцеловать его.
— Моя любовь, мой дорогой, — прошептала она.
Ей опять стало очень холодно. Она подумала, когда человек умирает быстрее: когда ему холодно, или, наоборот, если ему жарко? В холоде лучше сохраняются тела. На нее накатила еще одна волна страха, заставившая делать все, от нее зависевшее, чтобы спасти свою жизнь — кричать или бить руками по стене.
— Гай! Гай! — звала она. — Помоги! Помоги! Спаси меня! Все было бесполезно, но она должна была продолжать свои попытки. Полностью измотанная взрывом чувств, девушка осела на пол.
Пока Салли лежала, ей вдруг почудился какой-то звук, которого она не слышала раньше. Создавалось впечатление, что кто-то царапался и скребся в камнях, и Салли почувствовала, что ее охватывает такой ужас, по сравнению с которым то, что она испытывала до сих пор, показалось сущей ерундой. Она еле слышно прошептала:
— Крысы!
Она очень боялась крыс, еще с тех пор, как была ребенком. А теперь мысль о том, что в этой полной темноте ее единственными компаньонами окажутся крысы, казалась чем-то большим, чем она могла перенести.
— Крысы! — прошептала она опять.
Слушая эти звуки, Салли беззвучно кричала от всепоглощающего страха. Но потом вдруг все объяснилось таким образом, какого Салли никак не ожидала. Неожиданно раздался лай и тихое повизгивание. Какое-то время она отказывалась верить своим ушам. Но потом опять раздался негромкий лай собаки, требовавшей внимания.
— Ром!
Салли выкрикнула его имя, в ответ послышалось еще более интенсивное царапанье и шум падавших камней. Через несколько мгновений в ее руках было теплое тельце взволнованного Рома. Он крутился, вилял хвостом и лихорадочно облизывал ей лицо, издавая весь набор радостных звуков, как и положено порядочной собаке, когда хозяйка возвращается домой.
— О, Ром! Ром!
Облегчение было таким, что Салли казалось, она не перенесет его. По ее щекам градом полились слезы. Она прижималась лицом к мягкой шерстке и громко рыдала.
— Как ты здесь оказался, Ром? Как оказался?
Он в ответ лизал ей лицо. И вдруг наконец до нее дошло значение появления Рома в часовне. Она вскочила, тихо вскрикнув:
— Ром, если ты смог пройти сюда, значит, я смогу выбраться! Ром, покажи мне скорее дорогу! Проход возможен! Ты должен мне показать путь домой!
Он коротко гавкнул, словно понял, что она ему говорила. Салли собралась с силами и сказала:
— Домой, Ром! Веди меня домой!
Салли слышала, как он пробежал несколько шагов и остановился, ожидая ее.
Она ощупью добралась до груды камней, которую безуспешно пыталась двигать.
— Как ты здесь пробрался, Ром? — спросила она. Салли слышала, как он опять поскребся, и когда она тихонько свистнула, он уже был на другой стороне.
— Ром! Ром! Вернись! Я не знаю, как ты пролез! Собака поняла ее, так как Ром вернулся, и на этот раз, ей удалось ухватить его за загривок. Салли обнаружила небольшое отверстие в середине груды камней недалеко от капитальной стены. Оно было достаточно широким, чтобы через него мог пролезть Ром, но не она, даже при очень большом желании. Салли отодвинула Рома в сторону и начала двигать камни. Это была очень тяжелая' работа. Она вынимала камень за камнем, предварительно раскачивая их. И наконец, целая лавина их упала вперед, сильно ударив ее по колену, почти раздробив его.
Слава Богу! Ей удалось наконец ползком, извиваясь как змея, проложить себе путь, при этом полностью разорвав юбку и жакет. Но она была на другой стороне! Теперь Салли соблюдала осторожность. Она шла, подняв руку вверх, чтобы определить высоту потолка и избавить свою голову от дальнейших повреждений.
Они с Ромом прошли совсем небольшое расстояние и оказались перед еще одной грудой упавших камней. Надо было повторить тот же самый процесс.
Когда Салли собралась начать работу, у нее совсем не осталось сил. Она была настолько измотана, что легла на пол возле прохода.
— Все бесполезно, Ром, — прошептала Салли, — я не могу дальше идти.
Ее руки и ноги кровоточили. Очень болело колено, на которое упал камень, а голова была порезана и разбита в нескольких местах.
В ответ Ром лизнул ее в лицо.
— Это несправедливо, — сказала она. — Уходи, Ром! Я никогда не выберусь отсюда, никогда.
Она слышала, как он отошел от нее на несколько шагов, и вдруг вскрикнула:
— Ром!
Неужели он послушался ее и ушел? С облегчением она услышала, что он что-то пьет, и обнаружила маленькую лужицу воды, сбегавшую по одной из стен подземного хода. Салли собрала немного жидкости в ладонь и выпила ее. У воды был странный вкус, она пахла землей и была слегка солоновата, но Салли, словно, пришла немного в себя. Почувствовав прилив сил, она снова была готова к борьбе за свою жизнь.
Перерывы, которые она себе устраивала после очередной порции вынутых камней, становились все длиннее и длиннее. Один раз она впала в забытье и ненадолго заснула. Проснувшись, Салли обнаружила, что Ром спит у нее на груди, свернувшись в клубок.
В этой части прохода воздух был очень спертый. Стало трудно дышать, и даже Ром, казалось, стал двигаться медленнее, с усилием. Она задыхалась, и в какой-то момент обнаружила, что они с Ромом не одни. Там был кто-то еще. Она видела человека в коричневой рясе с бородой и добрым лицом. Казалось, он все понимает и старается ей помочь, заставляет идти вперед, будит, когда она ложится и засыпает.
— Я так устала, — говорила она ему. — У меня больше нет сил идти дальше.
Но он заставлял ее двигаться. Теперь Салли видела еще одного человека. Это был рыцарь, тот самый, которого она помнила с детства. Она называла его сэром Гаем, хотя знала, что это был не тот сэр Гай, которого она любила, а другой — его древняя копия. Он тоже ей помогал. Иногда ей даже казалось, что камни, которые она раскачивала окровавленными руками, сдвигались гораздо легче, так как ей помогали двое мужчин. Но она все это время спорила с ними.
— Оставьте меня! Дайте мне немного отдохнуть! Я завтра продолжу! Мне очень холодно.., а когда холодно, очень трудно работать.., завтра мне будет лучше.., я знаю, что здесь плохой воздух.., но когда я сплю, мне не надо много воздуха и... Ром будет спать рядом со мной. Дайте мне отдохнуть! Я так.., ужасно.., ужасно.., устала.
Но они не позволяли ей отдыхать! Они силой заставляли ее работать. Иногда все исчезали, тогда с ней рядом был только Ром. Он скулил, лаял, пробегал вперед несколько шагов, потом возвращался к ней. Ром лизал ей лицо, когда она падала, что приводило ее в сознание.
— Я иду! Я иду! — повторяла она, чувствуя, что ее сердит его нетерпение, и в то же время сознавая, что должна продолжать, потому что именно этого он от нее и хочет.
