Барбара Картленд
Выбираю любовь
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Я не ожидал, что мы так рано освободимся.
– Я тоже. Неожиданное решение премьер-министра прекратить обсуждение застало оппозицию врасплох, а меня избавило от необходимости произносить речь.
Звук шагов двух членов парламента, шествовавших через Вестминстер-холл, гулким эхом отдавался под сводами этого старинного здания.
– Да. Лайл, вам повезло, – с улыбкой заметил старший из собеседников. – Впрочем, вам ведь всегда везет!
Действительно, достопочтенный Рейберн Лайл был известен в кругу друзей под прозвищем Счастливчик Лайл, хотя и не любил, чтобы ему напоминали об этом.
– Когда меня так называют, – однажды признался он, – я чувствую себя глупцом или мошенником.
И все же сэр Лайл, целиком оправдывая свое прозвище, был, без сомнения, очень удачлив.
Красивый, чрезвычайно богатый отпрыск старинного и весьма уважаемого семейства, он благодаря своим блестящим способностям и недюжинному уму стал заместителем министра иностранных дел в тридцать четыре года.
Этот пост был ему предложен сэром Генри Кэмпбелл-Баннерманом, премьер-министром нового либерального правительства, пришедшего к власти год назад, и, по всеобщему мнению, молодой человек вполне его заслуживал.
Конечно, некоторые считали, что Рейберн Лайл слишком стремительно взбирается по служебной лестнице, и завидовали ему. Вероятно, его ненавидели бы еще сильнее, не будь молодой человек наделен умением с иронией относиться к самому себе.
Аристократическую сдержанность молодого Лайла часто принимали за высокомерие, что заставляло людей при первом знакомстве держаться с ним несколько настороженно.
Но стоило ему улыбнуться, и окружающие тут же подпадали под его неизъяснимое обаяние.
– Могу я подвезти вас? – обратился Лайл к своему более пожилому спутнику, когда они очутились во внутреннем дворике Вестминстера рядом с Биг Беном.
Сейчас вся эта небольшая площадь была занята множеством карет и экипажей на электрической тяге, которыми охотно пользовались члены лондонского парламента.
– Нет, благодарю вас, – ответил тот, – меня ожидает карета, и я собираюсь в Реформ-клаб.
– А я домой, – сообщил Рейберн Лайл.
В этот момент к ним бесшумно подкатил экипаж на электрической тяге, принадлежавший Лайлу. Служитель, одетый в форму палаты общин, тут же распахнул перед ним дверцу.
Рейберн Лайл шагнул в экипаж и опустился на мягкое сиденье.
Как удачно, что ему не пришлось сегодня произносить заранее заготовленную речь! Дело в том, что сэр Эдуард Грей, министр иностранных дел, попросил, чтобы Лайл, выступая в прениях, высказал не свою собственную точку зрения, а мнение партии, с которым молодой человек был не вполне согласен, и теперь Рейберн испытывал чувство облегчения, что ему не пришлось лицемерить.
Экипаж тронулся с места.
Выезжая из ворот внутреннего дворика, Лайл услышал громкие крики и улюлюканье и выглянул в окошко кареты. Так и есть – демонстрация!
Разглядев лозунги, молодой человек понял, что это – очередная акция суфражисток. Впрочем, его это совсем не удивило.
В течение последнего года члены этого движения становились все более и более агрессивными. Вот и теперешняя демонстрация у палаты общин являла собой зрелище, знакомое по предыдущим выступлениям суфражисток, – те же знамена, те же плакаты, те же листовки с призывом «Предоставить женщинам равные с мужчинами избирательные права!».
Впрочем, часть листовок содержала и другой призыв – «Голосуйте против правительства либералов!», так как было известно, что члены кабинета практически единодушно выступают против наделения прекрасной половины человечества такими правами.
Министр финансов Герберт Асквит, например, публично заявил, что не поддерживает идею предоставления женщинам избирательных прав.
Что касается Рейберна Лайла, то он до сих пор еще не сформулировал четкого мнения на этот счет.
Женщины, с которыми он обычно имел дело – а таковых, надо сказать, было великое множество, – как правило, интересовались не политикой или избирательным правом, а любовью, причем предметом их страсти служил именно Рейберн Лайл.
Многочисленные маменьки всеми силами стремились сосватать ему своих дочерей, хотя сам богатый холостяк считал молодых девиц чрезвычайно скучными и предпочитал им очаровательных, умудренных опытом замужних светских красавиц, которые требовали от любовника только нежности и внимания.
Сейчас любовная интрижка связывала Рейберна Лайла с леди Элоизой Давенпорт, признанной красавицей высшего света.
Такого мнения об этой даме придерживались не только мужчины ее круга, но и представители прессы и
