аплодисментами.
Наконец Пьеро мощным ударом с плеча выбил меч из рук противника с такой силой, что деревяшка сломалась. Он продолжал наступать до тех пор, пока Франсуа не споткнулся и не растянулся во весь рост на траве.
Зрители восторженно зашумели. Роберт тоже с усмешкой наблюдал за этой комедией, но вдруг заметил, что Пьеро, оставив поверженного противника, устремился к Ванде.
— Я победитель, вы — моя! — провозгласил он.
Итальянец чуть было не обхватил девушку руками, но Роберт отреагировал мгновенно.
— О нет, ты не посмеешь, — пробормотал он, вскочил на возвышение и, подхватив Ванду на руки, кинулся прочь.
— Эй, — вскричала Ванда, почувствовав, как ее уносят без всякого ее согласия. — Что ты делаешь?!
— Прекращаю этот глупый фарс раз и навсегда, — твердо заявил он.
— Но ты не имеешь права! Поставь меня на землю!
— Нет, и не проси!
В подтверждение своих слов он еще крепче прижал девушку к себе. Ванда почувствовала его сильные руки — и голова ее пошла кругом. Она посмотрела ему в лицо в надежде увидеть нечто особенное для нее, но увидела только раздражение и мрачную решимость.
В следующее мгновение ее впихнули в карету, как какую-нибудь поклажу, — и они уехали.
— С этого момента, — сказал он, — ты будешь ходить с мешком на голове!
— Это не поможет, — крикнула она, усаживаясь и готовясь к бою. — Моя неземная красота будет сверкать даже сквозь мешок, понял?
—Два мешка, — в запале выкрикнул Роберт и уже чуть спокойнее добавил: — С этого момента ты будешь вести себя подобающим образом.
—Я? Ты уверен?
— Полностью, — угрожающе произнес он.
— Посмотрим.
— Ванда, я предупреждаю тебя...
Она захихикала, словно девчонка-подросток, собирающаяся безнаказанно выпалить все, что она думает. Сейчас она могла рассчитывать на все его внимание.
Они продолжали спорить на протяжении всего пути в отель, но он уже не злился, да и ее пыл постепенно угас. Отодвинувшись в угол кареты, он смотрел на нее с циничным интересом, пока не заметил нечто, обеспокоившее его.
—Да ты дрожишь! — воскликнул Роберт.
— Но ты же увез меня, не дав надеть плащ, — сказала она, проводя руками по обнаженным плечам.
— Бедняжка! Как неразумно с моей стороны! Ночью действительно становится прохладно.
— Теперь я наверняка подхвачу воспаление легких, — вздохнула она патетично. — И это будет на твоей совести.
Он усмехнулся.
— Не пытайся взывать к моей совести, чертовка. Сейчас ты согреешься.
Он снял с себя фрак и заботливо укрыл ее плечи. Ванда вздрогнула от удовольствия и укуталась в теплую ткань.
— Спасибо, — выдохнула она смиренно, и Роберт снова с подозрением уставился на нее.
Ее глаза смотрели кротко и невинно. Усмешка на его лице сменилась теплой улыбкой, и девушка улыбнулась ему в ответ. Роберт обнял ее одной рукой за плечи, плотнее прижимая фрак к плечам, и они доехали до отеля в полной гармонии.
Когда они подошли к двери, Роберт неожиданно сказал:
— Наверное, нам пора подумать об отъезде.
— Так скоро?!
— Разве тебе не хочется исследовать новые угодья и сразить своей красотой еще какое-нибудь стадо кавалеров?
—Я еще не покончила с Парижем, — ответила она, дразня графа.
—Да ладно! Перед нами вся Европа. Подумай, сколько новых завоеваний впереди!
— Это правда, — согласилась она, с озорством глядя на него. — Но ты уверен, что сможешь выдержать подобное напряжение?
Раздался стон отчаяния, и после короткой паузы он ответил:
— Нет, не уверен. Клянусь, жизнь с пятью сестрами, как ни странно, не подготовила меня к таким испытаниям. Я и представить себе не мог, что быть братом так утомительно. Интересно, чему еще ты научишь меня до конца нашего путешествия?
— Может, это ты научишь меня чему-то, — задумчиво произнесла она.
— Мне не верится, что я могу тебя чему-либо научить. Ты оказываешься хозяйкой положения в любой ситуации.
— Не забывай, что я достаточно долго была хозяйкой в доме отца.
— Это не то, что я хотел... — Он замолчал, смущенно рассмеявшись. — Ладно, не имеет значения. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответила она с улыбкой и скрылась в своем номере.
Спустя полчаса, когда она уже переоделась и сидела перед зеркалом, а камеристка расчесывала ей волосы, послышался стук в дверь. Горничная отеля принесла плащ, который Ванда оставила в замке.
— Это доставил молодой джентльмен, который не захотел назвать себя, — объяснила она.
У себя в номере Роберт услышал, как открылась соседняя дверь и чей-то голос что-то произнес. Но когда он надел халат и выглянул в коридор, там уже никого не было. Нахмурившись, он закрыл дверь и вернулся в постель.
Роберт уже спокойно засыпал, когда тишину нарушили странные звуки, доносившиеся с улицы.
— Bella signora — lamiabellissima...[11] — пел кто-то легким тенорком, разносившимся в ночной тиши. Пение было вполне приятным, но едва ли его хотелось слушать в столь поздний час уставшему человеку.
Роберт со стоном поднялся, открыл окно и выглянул в сад отеля. Как он и опасался, на траве прямо под окнами Ванды стоял Пьеро. Воздев вверх руки и запрокинув голову, он с упоением выводил:
—Amore-amore...[12]
— Какого черта вы тут делаете? — спросил его Роберт.
— Я сообщаю миру о своей любви, — радостно ответил Пьеро.
—То есть мешаете людям спать. Ради всего святого, замолчите!
— Мою любовь невозможно заставить молчать, — закричал Пьеро. — Она взывает к небесам!
—Лучше ей этого не делать, — грозно предупредил Роберт. — Как вы смеете выставлять на посмешище мою сестру?!
— Она простит меня!
— Нет, если в дело вмешаюсь я.
Роберт услышал, как справа от него открывается окно; затем на балконе появилась Ванда, одетая в персиковый атласный халат, который был ей очень к лицу. Черные волосы струились до самой талии. Роберт никогда не видел ее с распущенными волосами.
—Amore [13], — воскликнул Пьеро, — как вы прекрасны! Именно такой я вас и видел во сне!
—Черта с два ты видел! — взревел Роберт.
— Вам уже передали плащ?
—Да, спасибо.
— Как может ваш брат-варвар быть таким жестоким и невнимательным к вашему комфорту?!
—Я и сама иногда удивляюсь, — вздохнула Ванда.
— Ванда, немедленно зайди в номер, — потребовал Роберт.
