соблазненные видениями и фантазиями демонов, верят, что они могут скакать среди ночи с Дианой[14], оседлав любого зверя...»
А некий сэр Томас Браун в 1643 году писал: «Что касается меня, я не только верю, но и точно знаю, что ведьмы существуют».
Маркиз пришел к заключению, что вера в волшебство – древняя, как само христианство. А то, что волшебство жестоко преследовалось вначале католической церковью, а после Реформации – и протестантской, свидетельствует о том, что отдельные люди действительно пытались заниматься колдовством, хотя скорее всего – безуспешно.
Маркиз спрашивал себя, как может эта девочка чувствовать близость зла, если ей прежде не случалось с ним сталкиваться. Ведь она не помнит своих страданий и может судить о зле только с чужих слов.
Погрузившись в размышления, маркиз долго молчал, и Идилла не на шутку встревожилась.
– Я же говорила, что мои слова покажутся вам глупостью.
– Я вовсе так не считаю! – с жаром воскликнул маркиз. – Я просто думаю, откуда у вас могло возникнуть подобное ощущение и чем оно вызвано.
– Сейчас я его не чувствую, потому что... потому что вы рядом, – робко призналась Идилла. – И еще оно отступает, когда со мной няня. Оно приближается, когда я остаюсь одна.
– Может быть, вы хотите, чтобы на ночь в комнате с вами кто-нибудь оставался? Я уверен, няня согласится, если я попрошу ее переселиться в вашу комнату.
– Нет, нет! – запротестовала Идилла. – Мне бы только крест, и тогда я справлюсь сама. Я знаю, что он меня защитит.
– Кто вам это сказал?
Из книг маркизу было известно, что призывать имя Божье и противостоять козням дьявола с помощью святого креста значит утверждать свою веру в Бога. Но ему было интересно, кто научил этому Идиллу.
– По-моему, я всегда знала, что верующие в Бога могут уберечься от дьявола. Просто раньше мне не приходилось применять свою веру.
– Но вера всегда была с вами? Значит, кто-то преподал вам Истину? – настаивал маркиз.
– Очевидно, – Идилла немного растерялась. – Но я не помню, кто.
– А вы помните свою мать?
– Пожалуй, нет.
– А отца?
Идилла отрицательно покачала головой.
– Не волнуйтесь, со временем вы вспомните своих родителей. – Маркиз легонько сжал руку девушки. – А пока я принесу вам крест, вы будете произносить свои молитвы.
– Я всегда их произношу, – заметила Идилла. – Еще я благодарю Бога за то, что Он меня спас. Если бы вы не оказались на той дороге, я погибла бы в воде.
– Не думайте об этом, дорогая Идилла, – ласково сказал маркиз.
– Может быть, то, что я чувствую, это их ненависть, – предположила девушка. – Я вам бесконечно благодарна, – с чувством продолжала Идилла, взглянув на свои руки, покрытые постепенно бледнеющими кровоподтеками. – Эти люди могли переломать мне руки и ноги. Они могли ослепить меня! Так что я не вправе жаловаться на свою судьбу.
– Я вижу, вас бесполезно отговаривать перестать думать об этих ужасах, – сказал маркиз. – Мне кажется, что ваше угнетенное состояние происходит от одиночества. Что ж, давайте попробуем другое средство.
– А какое? – робко спросила Идилла.
– Я приглашаю вас пообедать со мной сегодня вечером. Уверен, что няня не разрешит вам спускаться в столовую. Мы устроим обед в будуаре, который сообщается с вашей спальней. Вы там уже были?
– Нет, меня туда не приглашали. Но я заглянула через замочную скважину, – с обезоруживающей искренностью призналась Идилла. – Там очень красиво.
– Теперь вы сможете побывать в этой комнате, – улыбнулся маркиз. – Может быть, по этому случаю вы наденете одно из вечерних платьев, привезенных из Лондона?
– Сегодня прибыло еще несколько туалетов от портнихи, а я вас даже не поблагодарила, – смутилась Идилла. – И как это я стала такой забывчивой?
– Если сегодня вечером вы будете особенно красивой и элегантной, это будет для меня лучшей благодарностью, – галантно ответил маркиз. – Мне, как и вам, довольно скучно в этом замке, во всяком случае, я не привык сидеть за столом в одиночку. Так что обед развлечет нас обоих.
– Может быть, вы задержались здесь из-за меня, в то время как вам хочется быть в Лондоне со своими... друзьями? – тихо промолвила Идилла.
– Отчасти я действительно задерживаюсь здесь из-за вас. Но я от этого ничуть не страдаю. Я пытаюсь разгадать тайну, вашу тайну, Идилла. И это меня очень занимает.
В тот же день маркиз отправился к камням друидов, чтобы посмотреть, не оставил ли случайно следов преступник, напавший там на девушку.
Эти камни были видны издалека и, несомненно, служили береговым знаком для мореплавателей. Маркиз был убежден, что эти камни не имели никакого религиозного или мистического значения.
Однако объяснить их появление в этих местах было затруднительно. Даже если камни доставили сюда по воде, вытащить их на песок и установить на высоком берегу было под силу лишь целой армии.
Внимание маркиза привлек необычный вид гранита, он нигде в другом месте не видел похожей породы. А ему пришлось много путешествовать по Англии и Шотландии.
Камней было три, два возвышались наподобие колонн высотой более шести футов, а между ними еще один камень лежал на земле. И местные жители были уверены, что он служил друидам алтарем.
На этом-то камне и сохранились кровавые пятна. Несомненно, это была кровь петуха, которому кто-то свернул голову и бросил его на платье Идиллы.
– Кто же напал на девушку? – в который раз спрашивал себя маркиз. – И почему таинственный убийца не поленился устроить этот мерзкий трюк с петухом?
На этот вопрос ответить было особенно трудно. Маркиз так глубоко задумался, что вздрогнул, услышав человеческий голос:
– Добрый день, милорд!
Обернувшись, он увидел мужчину средних лет, лицо которого показалось маркизу знакомым. Это был местный житель, одетый просто, но не так, как одеваются крестьяне. На нем была куртка с большими карманами, какие обычно носят егеря.
– Палси! – воскликнул маркиз. – Это ведь ты, я не ошибся?
– Вы меня узнали, ваша милость, – обрадовался егерь. – В старину, когда вы еще жили в замке, я часто сопровождал вас на охоту с мастером Джоном.
– И до тебя дошел слух о моем возвращении?
– Это здесь каждому известно, милорд, – кивнул егерь. – Я вот хочу переговорить с вашей милостью.
– Что я могу для тебя сделать, Палси?
– У вас не найдется для меня какой-нибудь работенки? Я готов делать что угодно. Я ведь не гордый!
– Разве ты больше не служишь у сэра Каспара? –спросил маркиз.
– Какой там, он меня прогнал еще три года назад, – с досадой сказал Палеи.
– А почему?
– Да из-за того несчастного случая. После него ему уже были не нужны егеря.
– Я не слышал ни о каком несчастном случае. А что произошло?
– Ну, в общем-то это не совсем несчастный случай. Просто сэр Каспар попал в одну переделку и повредил указательный палец на правой руке. Доктор его – как это называют? – ампутировал. – Палси старательно выговорил трудное слово.
– Где же он так сильно пострадал?
– Свалился с коня на разбитое стекло. Он то думал, что просто порезался, но началось заражение крови и хелмсфордские доктора сказали, что без ам-пу-та-ции не обойтись.
