накрытый на двоих, причем сидевшая за ним парочка так интимно соприкасалась лбами, что вновь пришедший тут же почувствовал себя лишним.
Эстер ужинала в обществе весьма известного актера Мерридона, которого маркизу не раз доводилось видеть с ней в компании.
Оба устремили на маркиза взоры, полные изумления и растерянности, Эстер первой пришла в себя и вскрикнула, силясь вложить в свой возглас милое удивление:
– О боже! Я и не предполагала, что вы выкроите для меня время сегодня вечером, милорд!
– Я и сам не предполагал, – весело отозвался маркиз. – Я явился сюда, поддавшись порыву, уж очень тоскливые празднества устраиваются на Таити – если, конечно, верить миссис Хейс.
– Я же вас предупреждала, что так и будет! – Эстер обрадовалась возможности направить разговор в наименее опасное для себя русло.
Она вскочила на ноги, ее сосед – тоже. Маркиз холодно кивнул актеру.
– Добрый вечер, мистер Мерридон!
– Эстер жаловалась, что ей одиноко, и попросила меня составить ей компанию. Вы же не сердитесь за это, милорд?
– Каким образом это могло бы меня рассердить? – ледяным тоном ответил маркиз.
– Не выпьете ли вы вина, милорд? – Эстер пыталась войти в роль хозяйки.
С этими словами она пододвинула третий стул к изящному круглому инкрустированному столику, располагавшемуся в центре столовой.
Маркиз, являвшийся единственным поставщиком вин в этом доме, был неприятно удивлен тем, что для этого вечера Эстер выбрала самое дорогое из сортов шампанского, запас которого был ограничен даже в подвалах Олдридж-хауса.
Ему пришло в голову, что он сделал явную глупость, отослав две корзины этого драгоценного напитка в Челси.
Однако совсем недавно, глядя на Эстер, он не находил лучшего таинства, чем причащение этим божественным напитком, который становился все более дорогим и недоступным в связи с политическими и военными грозами, бушевавшими над Ла-Маншем.
Однако оказалось, что драгоценного шампанского в первой бутылке оставалось лишь на донышке, благодаря чему Эстер нашла достойное занятие лакею маркиза, приказав ему вскрыть новую бутылку и таким образом избавив беднягу от бессмысленного топтания в чужой комнате и невольного присутствия при весьма щекотливых обстоятельствах.
Маркиз усилием воли заставил себя воздержаться от предложения выбрать шампанское попроще.
– Вы что-нибудь съедите? – гостеприимно спросила Эстер, сопровождая эти слова самой соблазнительной из арсенала своих улыбок.
Маркиз молча покачал головой.
– Я уже и так съел лишнего на банкете, задумка которого была, по-видимому, таитянской, а исполнение двусторонним – французским и английским. Судя по всему, последняя из сторон одержала верх как над соперниками из числа французских поваров, так и над нашими бедными желудками, – пояснил маркиз.
Актер расхохотался.
– А что представлял собой спектакль, милорд? – решился спросить Мерридон, не в силах побороть профессиональный интерес.
– Нечто сугубо дилетантское, – усмехнулся маркиз. – Впрочем, чего еще можно ожидать от «непорочных» девственниц?
– Знаем мы этих девственниц! – с жаром вступила в беседу Эстер. – Я не доверила бы этой Шарлотте Хейс и бисерную сережку. Наверняка задумала потягаться с миссис Фоклэнд, которая открыла три замка: замок Авроры, замок Флоры и замок Трои.
– Я не сподобился приобщиться к столь изысканным удовольствиям, но мистер Шеридан говорил мне, что в замке Трои весьма забавно.
– Там старуха Фоклэнд держит своих самых зрелых, способных и опытных девиц, – тут же пояснила Эстер.
Лицо маркиза выражало откровенную скуку.
Он уже слышал, как его высокопоставленные друзья перемалывали все достоинства и недостатки этого борделя, единодушно отмечая в его устройстве проблески изобретательности.
В замке Авроры посетителей встречали самые молодые девушки. В замке Флоры – профессионалки, постарше. А замок Трои претендовал на экзотичность, по предположениям маркиза оборачивавшуюся всего-навсего вычурным непотребством.
Это было место, которое не могло заинтересовать его ни при каких обстоятельствах. Однако теперь, собираясь в Ридж-Касл, он припомнил, как кто-то рассказывал, что сэр Каспар был завсегдатаем этого популярного заведения.
Наслаждаясь шампанским, маркиз заметил, что в столовой просто повис омерзительный ему запах жареных свиных ножек, который ощущался здесь куда сильнее, чем в холле.
Бросив взгляд на тарелки Эстер и Мерридона, он заметил, что оба с удовольствием уписывают именно это блюдо, ненавистное ему как аристократу до мозга костей.
Словно прочитав его мысли, Эстер сказала:
– Простите меня, ваша милость, но именно привязанность к этому блюду сближает нас с Фрэнком. Мы также оба являемся неисправимыми поклонниками ухи из угря, с которой позволили себе начать сегодняшний ужин.
Угорь числился вторым в списке кушаний, невыносимых для утонченного обоняния и вкуса маркиза.
Он слишком часто наблюдал, как эту нелепую рыбу, только что выловленную в Темзе, раскладывали на прилавках, тянувшихся вдоль набережной и спускавшихся вплоть до доков.
Угри напоминали маркизу змей, а он еще мальчиком насмерть перепугался, когда гадюка укусила егеря, с которым они вместе охотились. Парень тогда не один час дергался в судорогах, на смену которым пришла ужасная агония, но все же, бог дал, поправился, хотя его жизнь целую неделю висела на волоске.
С тех пор змеи и утри казались маркизу одинаково омерзительными. Никто не мог бы обвинить маркиза в трусости, тем не менее этот бравый джентльмен предпочитал избегать и тех, и других.
Неожиданно маркиз почувствовал, что у него пропало всякое желание и дальше находиться в обществе Эстер.
Фрэнк Мерридон уже догадался, что ему лучше всего удалиться как можно скорее, и крупными глотками жадно допивал свое шампанское.
– Прошу меня простить, но мне пора домой, – галантно сообщил он. – У меня завтра на утро назначена ответственная репетиция.
Эстер показала ему взглядом, что вынуждена его отпустить, так как сложившиеся обстоятельства – не в ее власти.
У себя в театре Фрэнк Мерридон был важной фигурой, и с ним не следовало портить отношения. В то же время было очевидно, что с появлением в этом доме маркиза он, Мерридон, лишался здесь всех прав.
Маркиз тоже встал.
– Мне также придется подниматься завтра ни свет ни заря, – объявил он. – Поэтому я ухожу и прошу вас без всякого стеснения продолжать ваш ужин.
– Нет-нет! Вы не должны уходить! – поспешно возразила Эстер, испугавшись, что столь щедрый поклонник оставит ее навсегда.
Маркиз зашагал к двери, а она засеменила за ним, пытаясь удержать его за локоть и просительно заглядывая в глаза.
– Умоляю вас, останьтесь! – В минуты волнения уста Эстер сами собой выдавали театральные реплики.
– Эстер, я лишь заехал сообщить вам, что завтра утром покидаю Лондон и пробуду в отлучке не менее недели.
– Выходит, вы уезжаете? – растерялась Эстер. – Но куда? И почему так неожиданно?
Казалось, она совсем пала духом.
– Я должен разрешить проблемы, возникшие в одном отдаленном имении. А пока прошу извинить меня
