Но во время обеда он подумал, что княжна опять осталась внизу и не хочет к ним присоединиться.
Долли вдруг почувствовала, что герцог утрачивает к ней интерес, и всячески стала привлекать к себе его внимание, . намекая кокетливо и ласково, что любит его.
Неделю назад герцог с неменьшей пылкостью ответил бы на знаки ее любви, потому что она была так прекрасна. Он хорошо понимал князя Александра, который не мог оторвать от нее глаз.
Герцогу было гораздо легче на душе, когда он коротал время в беседе с Нэнси, которая, как всегда, могла его развлечь.
Он знал ее еще и как добрую женщину, которая к тому же, как ни странно, вращаясь в их довольно беспутном обществе, оставалась верной своему мужу.
– Что мы будем делать сегодня? – спросила Нэнси.
Герцог не успел что-либо сказать, как Долли ответила за него:
– А что мы еще можем делать? Только убивать время на этом скучном судне, пока Бак не спускает глаз с моря, как Моисей, или как там его звали, который раздвигал волны?
Все засмеялись, и Долли продолжала:
– – По мне, так нет ничего скучнее, как мчаться к Александрии вместо того, чтобы плыть с остановками. Мы смогли бы что-нибудь купить, если бы заходили по пути в другие города.
– Я сомневаюсь, – ответил герцог. – Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь еще, кроме покупок?
– Да, только когда ты со мной, дорогой! – ответила Долли. – В самом деле, есть ли что-либо более увлекательное, чем то, о чем я, пожалуй, умолчу из скромности?
Все рассмеялись, и князь Александр принялся подшучивать над ней, сглаживая неловкую для герцога ситуацию.
Герцог действительно провел послеобеденное время на мостике, как и заявила Долли, и, глядя на море, все более убеждался в том, что должен поговорить с княжной.
Решившись, он спустился вниз к Великому князю на час раньше, чем обычно.
Дверь в его каюту была закрыта, и он хотел было уже постучать, когда открылась соседняя дверь и появилась княжна.
– Отец спит.
– Я пришел раньше обычного, – ответил герцог, – потому что хотел поговорить с вами.
– Зачем?
– Мы не закончили нашу утреннюю беседу.
– Я все сказала, и мне больше нечего добавить.
– Напротив, еще о многом можно было бы поговорить, – настаивал герцог. – Сейчас вашему отцу ничего не нужно, поэтому я приглашаю вас в мою каюту. Если не хотите говорить о себе, мы можем поговорить хотя бы о поэзии.
– Я сейчас отдыхаю, – сказала княжна.
– Это не правда, потому что я вижу, что вы шили, – ответил он.
Герцог заглянул за ее плечо: на кровати лежала блузка Нэнси, которую княжна подшивала, Когда услыхала его шаги за дверью.
Она заколебалась, и он сказал:
– Если хотите, мы можем, конечно, поговорить и здесь.
Ему показалось, что она слегка покраснела, видимо, решив, что это будет неудобно, и быстро сказала:
– Нет, я приду в вашу каюту, но ненадолго. Папа должен скоро проснуться.
– Доукинс будет поблизости, – успокоил ее герцог.
Он пошел впереди нее, как и в прошлый раз. Когда они вошли в его каюту, герцог почувствовал, будто ему улыбнулась удача и он поймал какую-то редкую дикую птицу и посадил ее в клетку.
Избегая встречаться с ним взглядом, княжна разглядывала книжные полки, занимавшие одну из стен каюты.
– Вы одобряете мой выбор книг? – спросил герцог.
– Ваши книги напоминают о моей невежественности, – ответила она. – Я вновь начинаю сожалеть, что не училась усерднее, когда имела такую возможность.
– Для чего? – поинтересовался герцог.
Она с удивлением взглянула на него и сказала:
– Надеюсь, вы не сомневаетесь, что мне хочется узнать больше. Не считаете же вы, что женщина должна быть лишь безмозглой забавой для мужчин?
Слова ее прозвучали столь неожиданно, что герцог засмеялся, откинув назад голову.
– Откуда у вас такие мысли? – спросил он.
– Леди Рэдсток предупреждала меня не стараться быть слишком умной, – ответила княжна. – Она сказала, что мужчины боятся умных женщин и хотят только видеть нас красотками и еще чтоб мы хорошо танцевали.
