Маркиз сбросил с себя смокинг, сел на кровать рядом с Люси и наклонился, чтобы снова поцеловать ее.
Он отодвинул пеньюар, чтобы покрыть поцелуями белоснежное плечо и шею, но в этот момент раздался стук в дверь.
На мгновение Люси подумала, что она ослышалась. Но стук повторился, и следом прозвучал знакомый голос:
— Люси, впустите меня!
Услышав голос Джорджа, она вспомнила, что еще раньше ей послышалось, что кто-то пытается открыть дверь. Но в тот миг требовательная настойчивость поцелуев маркиза представляла для нее единственную реальность. Они разжигали пламя в ее крови, и ничто больше не имело смысла.
Но теперь, услышав голос лорда Уимонда, и она, и маркиз словно окаменели.
Напряженно и пристально они смотрели друг на друга, словно не в силах поверить тому, что произошло.
Джордж повторил громче, явно начиная сердиться:
— Люси, откройте же!
Еще не зная, как ему поступить, маркиз встал и поднял с полу смокинг.
Надевая его, Ирвин мысленно перебирал возможные варианты: до земли не менее сорока футов, в будуаре спрятаться негде, другая дверь из комнаты Люси вела в туалетную комнату Джорджа.
В комнате стояла тишина, в которой было слышно, как Джордж Уимонд пытается открыть дверь будуара. И тут Люси осенило, что дверь в его комнату не заперта.
Никто лучше, чем она, не знал, что случившееся означало для нее бесповоротное крушение не только брака, но и всего ее будущего.
Развод означал бы изгнание из общества, и она с ужасом думала, что Джордж, некогда столь пылко любивший ее, ослепленный ревностью и жаждущий мести, обвинит ее в прелюбодеянии.
Ручку двери дернули снова, и Люси, сообразив, что не пройдет и нескольких секунд, как Джордж вспомнит о своей комнате, вскочила с кровати. Схватив маркиза за руку, она шепнула:
— Быстро! Есть идея!
Ирвин Чейл, ошеломленный внезапным поворотом событий, последовал за ней. Люси бросилась в смежную с ее спальней комнату мужа. Там было темно, но Люси пробежала через нее и открыла дверь в спальню Айны.
Маркиз машинально последовал за ней.
Айна сидела в кровати и читала при свете двух свечей.
При их появлении она с удивлением подняла глаза.
Люси подбежала к ней, присела на кровать, и, отодвинув книгу, взяла руки девушки в свои.
— Айна, дорогая! — воскликнула она. — Я должна сказать тебе нечто столь удивительное, столь потрясающее, что, я чувствую, не может ждать до утра.
Айна изумленно посмотрела на нее.
Затем перевела взгляд на маркиза, который подошел чуть ближе к ее кровати. Ей показалось, что он мрачен, но все так же невероятно красив.
— Что случилось… тетя Люси?
— Маркиз, наш дорогой хозяин, только что сказал мне, и я не могу выразить, как я счастлива, что он хотел бы жениться на тебе!
Айна вздрогнула и замерла. Люси почувствовала, как сжались ее пальцы.
В наступившей тишине только Люси расслышала, как Джордж еще раз постучал в дверь ее спальни.
— Да, дорогая моя Айна, — торопливо заговорила она. — Ирвин полюбил тебя, и я не нахожу слов, чтобы передать, как, бесспорно, будет потрясен дядя Джордж, как я счастлива, что ты станешь женой такого прекрасного молодого человека.
Айна судорожно вздохнула.
Маркизу казалось, что на ее лице остались только глаза, когда она взглянула на него.
В тот миг она напоминала даже не подростка в классной комнате, а совсем маленькую девчушку в своей детской, С распущенными волосами, ниспадавшими ей на плечи, она казалась крохотной в огромной двуспальной кровати.
Ее прелестную ночную рубашку выбирала сама миссис Харвестер в женском монастыре, где монахини зарабатывали деньги на благие дела, продавая свое рукоделие.
Батистовая вставка была отделана кружевом, таким же, как на отложном воротнике и оборках у запястий.
Она выглядела очень скромно, но при свете свечей было видно, что, хотя она и казалась маленькой девочкой, ее грудь, мягко приподнимавшая легкую ткань, свидетельствовала, что перед Люси и маркизом юная женщина.
Повернувшись к маркизу, ангельским голосом она спросила:
— Это… правда? Неужели вы действительно хотите… жениться на мне?.. — Девушка смотрела только на него, ей казалось, что ни в комнате, ни вообще на свете нет никого больше.
— Я был бы очень польщен и горд, если бы вы согласились стать моей женой, — медленно произнес он.
Глаза Айны засияли светом тысяч свечей. Именно в этот момент Джордж Уимонд вошел к себе и, заглянув в открытую дверь спальни своей племянницы, с изумлением оглядел представшую его взору немую сцену.
Люси с весьма правдоподобным возгласом удивления вскочила с кровати и бросилась к мужу.
— Джордж! Как замечательно! Вы вернулись именно тогда, когда вы так необходимы нам! Это так волнующе, что мне не хотелось бы, чтобы вы пропустили этот миг.
— О чем это вы? Что происходит? — спросил лорд Уимонд.
Он, несомненно, отметил, что на его жене надет только пеньюар, под которым нет ничего, кроме прозрачной ночной рубашки, и это несмотря на присутствие маркиза в комнате. Правда, Чейл был в вечернем костюме, но лорд Уимонд отметил немного сбившийся в сторону галстук и чуть взъерошенные волосы.
— Почему вы заперли дверь вашей комнаты? И каким образом здесь оказался Чейл?
— Это я и собираюсь сказать вам, Джордж. Ирвин попросил руки Айны, и я уверена, вы будете в восторге! — Она говорила, крепко вцепившись в лацканы сюртука мужа.
Лорд Уимонд отодвинул ее в сторону и подошел к кровати Айны, рядом с которой стоял маркиз.
— Что все это значит, Чейл? — спросил он. — Я требую объяснений!
На мгновение показалось, будто маркиз потерял голос.
Потом, поскольку присутствующие смотрели на него, он проговорил:
— Джордж, завтра после вашего возвращения я собирался просить вас, как опекуна Айны, разрешить ей выйти за меня замуж.
Джордж Уимонд пристально смотрел ему в лицо, и у Ирвина возникло неловкое ощущение, что лорд не верит ни одному слову.
С языка лорда Уимонда, действительно, уже готовы были сорваться какие-то злые слова, но тут он перевел взгляд на племянницу, запнулся и промолчал.
Как же лучились глаза этой девочки! Никогда он не видел никого, кто так светился бы от счастья!
Только сейчас Айна поняла, что влюблена в маркиза.
Теперь она знала, что отдала ему свое сердце в тот самый миг, когда их взгляды встретились за обеденным столом в первый вечер их прибытия в Чейл, когда она подумала, что он похож на Кубла- хана.
Тогда Айна еще не понимала, что ее восхищение красотой Ирвина и было любовью. Не знала она об этом и тогда, когда его глубокий голос вызывал у нее непонятное волнение.
А когда они разговаривали, сидя под цветущими миндальными деревьями, это любовь рождала в ней ощущение странной близости между ними.
От любви она тосковала, страстно желая снова и снова видеть его, быть около него.
