Ровена знала, что отца действительно очень смущает неблагодарность маркиза по отношению к ней. Но невозможно было пуститься в объяснения, что маркиз действует далеко не из самых благородных побуждений и что именно этим эгоистическим интересом объясняется его щедрость.
«Теперь он пытается воздвигнуть барьер между мной и моей семьей, — с горечью подумала она. — Чтобы мы не могли больше быть откровенны друг с другом».
— Надо поспешить с завтраком, — сказал доктор. — Мне надо многое сделать, если я хочу успеть к половине третьего в Овертон-хауз.
— Я рада, что ты надел свой лучший костюм, папа. Ты так хорошо выглядишь в нем, — ласково сказала Ровена.
Доктор улыбнулся.
— Твоя мать всегда считала, что первое появление перед пациентами должно быть как можно эффектнее.
С этими словами доктор поспешил вниз. Ровена прибралась в комнате и начала застилать постель.
Через некоторое время она услышала, как отъезжает от дома двуколка отца. Мистер Уинсфорд прихватил с собой Гермиону, чтобы высадить ее у домика мисс Грэм.
Поглядев на часы, Ровена увидела, что еще только половина девятого. И снова удивилась тому, что Марк, любивший поспать подольше, ушел из дома так рано.
Обычно его трудно было вытащить из постели, зато вечером — невозможно уложить.
— Надеюсь, он не собирается пропустить урок, — пробормотала себе под нос Ровена. — Викарий сердится, когда Марк начинает прогуливать.
Девушка прошла в кабинет отца, стараясь не вспоминать о том, сколько волнующих минут она пережила здесь в обществе маркиза.
Она подошла к письменному столу отца, чтобы навести на нем хоть какое-то подобие порядка, и тут увидела прислоненный к чернильнице сложенный лист бумаги.
Ей достаточно было прочитать слово «папе», чтобы понять, от кого было это послание. Не сомневаясь ни минуты, Ровена развернула записку и прочитала написанное Марком:
Ровена быстро перечитала записку еще раз.
Потом снова — уже медленнее. Губы ее сурово сжались, а потом Ровена произнесла с осуждением:
— Это все он, все он. Во всем виноват маркиз.
5
— Пока вас не было, милорд, я позволил себе заказать кое-какие новые краски, а также золотые и серебряные листы, необходимые мистеру Гейлорду для его работы.
— Очень хорошо, Эшберн, — ответил секретарю маркиз. — Надеюсь, ты заказал побольше, так как в скором времени у мистера Гейлорда прибавится работы.
— Я прослежу, чтобы всего было достаточно, ваша светлость.
Подписав лежащие перед ним на столе бумаги, маркиз передал их секретарю.
— А это письмо, — сказал он, — может пока подождать.
И в этот момент в кабинете открылась дверь.
— Извините меня, милорд, — произнес стоящий на пороге дворецкий. — Но там вас хочет повидать какая-то леди — мисс Уинсфорд. Она говорит, что это срочно.
На несколько секунд маркиз застыл неподвижно.
— Проводите даму сюда, Ньюмен, — велел он затем дворецкому.
— Хорошо, милорд.
Дворецкий удалился, а мистер Эшберн направился к двери, но прежде, чем он успел дойти до нее, Ньюмен снова появился на пороге и объявил:
— Мисс Ровена Уинсфорд, ваша светлость.
Девушка выглядела очень бледной и встревоженной. Простая дешевая шляпка Ровены не могла испортить ни красоты ее золотистых волос, ни прозрачных голубых глаз.
Маркиз поднялся из-за стола, мистер Эшберн поклонился и вышел.
Когда за секретарем закрылась дверь, маркиз тихо спросил:
— Что случилось?
— Вы еще спрашиваете! — так же тихо упрекнула его Ровена. — Ведь это — дело ваших рук.
И она протянула маркизу письмо Марка.
С того момента, когда ему доложили о приезде Ровены, маркиз догадывался, что она ни за что не решилась бы появиться в его доме, если бы не произошло что-то серьезное.
Прочтя записку Марка, маркиз сказал:
— Мне очень жаль, что это случилось. Надо было самому поговорить с Марком. Не стоило забывать о том, что ему может не понравиться, что его хотят вырвать из привычного окружения и послать в незнакомое место, к незнакомым людям.
— Не думаю, что это беспокоило бы его, если бы он не сходил с ума по вашим лошадям, — с горечью произнесла Ровена. — Я ведь говорила вам, что вы грубо вмешиваетесь в жизнь нашего дома, и это — лишь одно из несчастий, которые еще могут постигнуть нас из-за вашего вмешательства.
— Может быть, мы присядем и обсудим все это, — предложил маркиз.
— Тут нечего обсуждать, — отрезала Ровена. — Я пришла сюда потому, что хотела поговорить с вашими конюхами и выяснить, что они рассказывали Марку. Ведь он наверняка убежал, собираясь наняться в какую-то конюшню. — Ровена сделала паузу, потом продолжала уже спокойнее: — Не думаю, что ему пришло бы в голову отправиться сюда.
— Да, это маловероятно, — согласился маркиз. — Но все же мы проверим.
Он прошел через комнату к огромному камину, рядом с которым виднелся шнурок звонка.
Не успел маркиз дернуть за шнурок, как дверь отворилась и появился лакей, одетый в ливрею.
— Передай Сэму, чтобы немедленно пришел сюда, — велел ему маркиз.
— Хорошо, милорд.
Дверь снова закрылась, и маркиз произнес с улыбкой, которую большинство женщин находили неотразимой:
— Не соблаговолите ли присесть, Ровена. И позвольте предложить вам бокал вина. Или вы предпочитаете шоколад?
— Я ничего не хочу, спасибо, — ответила Ровена. — Кроме информации о Марке.
Говоря это, девушка не смотрела на маркиза, тот же, напротив, не сводил глаз с ее лица.
— Мне очень жаль, что все так получилось, — сказал он. — Я хотел предложить вашей семье все самое лучшее. Вы ведь знаете не хуже меня, что Марку надо получить образование.
— Мои брат и сестра не находятся на вашем попечении, — отрезала Ровена.
— Почему бы и нет? — спросил маркиз. — Раз уж я все равно решил сделать тебя своей.
— Но я не собираюсь становиться вашей. — Бросив на маркиза гневный взгляд, Ровена продолжала: — Вы считаете, что поступили очень умно, маркиз, заручившись благодарностью моего отца и заставив
