коврами, и сел в карету.
– Хав Моон-стрит, 24, – сказал он стоявшему у дверцы лакею, который затем повторил это слуге, сидящему на козлах, а тот в свою очередь передал это кучеру.
Лошади тронулись, и слуга вполголоса сказал кучеру:
– Значит, она вернулась! Ну, теперь его милость повеселеет.
– Говорят, что он уже истратил на нее несколько тысяч, – ответил кучер. – Не скажу, чтобы она была в моем вкусе – больно тоща. Я люблю женщин в теле.
– Тебе нравятся женщины, похожие на лошадь, – насмешливо сказал слуга.
Поездка заняла не более пяти минут. Они остановились у небольшого, стоящего чуть в стороне от дороги дома, и слуга спустился вниз, подошел к двери и позвонил. Ему открыл лакей в роскошной ливрее.
Увидев экипаж, стоящий у крыльца, он шире распахнул двери. На его лице появилась дерзкая ухмылка.
– Она уже поджидает! – развязно сообщил он слуге лорда Меридана.
Слуга поспешил обратно к карете.
Лорд Меридан неторопливо вышел из экипажа.
– Возвращайтесь через час, – сказал он и медленно направился к дому.
Слуга проводил его в гостиную и почтительно открыл перед ним двери.
– Его светлость, – доложил он.
Женщина, лежавшая на софе, радостно вскрикнула.
– Мой лорд Себастьян! – подбежав к нему, защебетала она на ломаном английском. – Я уже не думать, что вы придет. Весь вчера вечер я ждать и ждать!
Она обвила руками его шею и подставила ему губы. Он небрежно поцеловал ее, затем уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
– Ну-ка, дай я взгляну на тебя как следует, – протянул он. – Ну что, отдых пошел тебе на пользу?
– Спасибо, я себя опять прекрасно чувствовать, – ответила Хуанита да Рива.
Она была невысока и божественно сложена. Ее лицо обрамляли пышные рыжие локоны, своим цветом больше обязанные искусству парикмахера, нежели природе, а ее огромные черные глаза то загорались непокорным огнем, то в минуту страсти становились покорными и влажными.
Уроженка Мадрида, она была темпераментным созданием, и ее пышный бюст и чувственный рот привлекали большое количество поклонников, пока лорд Меридан не увидел ее, когда она танцевала в театре в Брайтхелмстоне, и не привез ее в Лондон.
– Ты неплохо выглядишь, – сказал он, окинув ее оценивающим взглядом, как будто он рассматривал выставленную на аукцион лошадь.
– Почему вы не приехать вчера навестить меня? – надулась она. – Я послать к вам лакея, что я вернуться.
– Я был занят, – ответил лорд Меридан. – Я покупал лошадей в Теттерсалле. Аукцион закончился позже, чем я рассчитывал.
– А прошлая ночь? – капризно спросила Хуанита.
– У меня была назначена встреча у Брукса, – ответил он.
Глаза Хуаниты сузились, и она с ненавистью взглянула на лорда Меридана.
– Что это, другой женщина?
Он покачал головой.
– У тебя нет никакого повода для ревности, – ответил он. – Однако, полагаю, ты уже слышала, что я женюсь?
Хуанита вскрикнула и прижала руки к груди.
– Жениться? – слабо проговорила она. – Вы жениться? Это есть шутка?
– Отнюдь, – ответил лорд Меридан. – Ты еще перед отъездом слышала, что меня исключили из Олмака. Единственным средством поправить положение была женитьба. Я предпринял соответствующие шаги в этом направлении.
– Но вы есть сумасшедший! Что она вам дать? Она есть вмешиваться в ваши дела, она будет даже помешать нам!
Хуанита возвысила голос почти до крика, но лорд Меридан лишь слабо улыбнулся.
– Ничего подобного, – ответил он. – Она очень молода и будет делать то, что ей скажут. Она не будет мне мешать ни в малейшей степени. Она будет с честью носить мое имя и пользоваться всеобщим уважением. Разумеется, больше не должно быть никаких скандальных выходок, и ты не будешь появляться в тех местах, где может оказаться моя жена. Во всех же остальных отношениях наше соглашение остается неизменным – как я уже говорил, ты слишком привлекательна!
Она молча стояла перед ним, но он чувствовал, что ее раздирают противоречивые чувства. Нужно ли устроить сцену? Или надо безропотно согласиться на то, что он готов ей предложить? Она слишком хорошо его знала, чтобы не понимать, что он будет недоволен, если она вздумает перечить ему или оспаривать его решения. На секунду ее темперамент чуть было не одержал верх над здравым смыслом. Но потом она решила, что жен никто никогда не воспринимал всерьез. Они сидели дома, вынашивая и рожая детей, время от времени появлялись на светских приемах и балах, как того требовал этикет, но в остальном не было никакой причины беспокоиться на их счет.
Она заметила, что лорд Меридан пристально наблюдает за ней, что на его красивом насмешливом лице появилось выражение скуки, а четко очерченные губы недовольно сжаты, и поняла, что должна любой ценой удержать его. Хуанита не была влюблена в него, подобные чувства были ей незнакомы, но она страстно желала его, и никогда ни один мужчина не вызывал в ней такую бурю чувств.
– Мой лорд Себастьян…
Она произнесла его имя тем нежным тоном, который никогда не оставлял его равнодушным.
– Я тебя слушаю.
Он спокойно ждал, зная, что она не осмелится противиться ему.
– Мне неважно, сколько вы иметь жен, – сказала Хуанита мягким, чарующим голосом, – лишь бы вы, как раньше, считать меня привлекательной!
Лорд Меридан протянул руки, и она бросилась в его объятия.
Сэр Эдвард пребывал в отличном расположении духа. Он вошел в комнату и, потирая руки, воскликнул:
– Ну, все в порядке. Поверенный его светлости только что уехал в Лондон.
Леди Белвиль взглянула на него.
– Надо полагать, условия брачного контракта превзошли все ожидания? – спросила она, хотя все было ясно уже по выражению его лица.
– Не то слово! Тебе крупно повезло, Люсинда. Надеюсь, ты не забудешь выразить свою благодарность его светлости?
Люсинда сидела у туалетного столика, и камеристка примеряла на нее кружевную фату.
– Дает ли он мне что-нибудь на мои личные расходы, папа? – обернувшись, спросила Люсинда.
Сэр Эдвард слегка нахмурился, сочтя ее вопрос несколько неуместным.
– Я думаю, Люсинда, – произнес он напыщенно, – что твой муж сам объяснит тебе все эти финансовые тонкости.
Люсинда встала из-за столика и подошла к отцу.
– Мне нужно знать сейчас, папа, – ответила она. – Я хочу точно знать, какой именно суммой я могу располагать по своему усмотрению.
Увидев, что ее настойчивость произвела неприятное впечатление, Люсинда добавила:
– Ну, во-первых, я хотела бы купить подарки тебе, маме и Эстер…
Леди Белвиль также встала, отложив в сторону стопки ночных сорочек, которые они с Эстер упаковывали в большой кожаный чемодан, стоявший посреди комнаты.
– Я думаю, Эдвард, – спокойно и неторопливо произнесла она, – что Люсинде было бы полезно знать, какой в точности суммой она располагает. Не умея обращаться с деньгами, она может начать тратить их налево и направо, что может привести к катастрофическим последствиям.
