Она помогла незнакомке усесться на софу и затем, подхватив сэра Харвея под руку, отвела его к окну, чтобы их не могли услышать.
– Вы можете прямо сейчас пойти к графу, – сказала она, – и передать ему, что, если он не обеспечит эту женщину достаточной суммой денег, чтобы поддержать ее до рождения ребенка, ему придется подыскивать себе другую невесту, так как я ручаюсь, что в этом случае ни за что не выйду за него замуж.
Она говорила резко и решительно, ожидая, что сэр Харвей станет протестовать. Но вместо этого суровое выражение на его лице исчезло, сменившись добродушной усмешкой.
– Я восхищаюсь вами, Паолина, – ответил он чуть слышно. – И, черт побери, я передам графу ваши слова с превеликим удовольствием.
Он взял руку девушки и поднес ее к губам. Едва почувствовав на своей коже прикосновение его губ, Паолина инстинктивно сжала пальцы, вся трепеща, не в силах скрыть восторг, охвативший все ее существо.
– Я не задержусь, – бросил на ходу сэр Харвей и направился через анфиладу залов к выходу. Паолина слышала, как он подозвал Альберто и приказал ему принести шляпу и шпагу. Затем она приблизилась к софе, где сидела незнакомка.
– Мы постараемся все уладить, – успокоила она ее. – Если вы согласны подождать до возвращения моего брата, я не сомневаюсь, что он принесет вам хорошие вести.
– Вы очень добры, – произнесла в ответ женщина и, всхлипнув, добавила: – Мне стыдно за то, что я вынуждена была прийти сюда и побеспокоить вас в день вашей свадьбы, но я была в полном отчаянии. Скоро мне придется вносить плату за жилье, а я не знаю, куда обратиться за деньгами.
– Я сама когда-то была в таком же положении, – произнесла Паолина.
– Неужели? – переспросила незнакомка, глаза ее стали круглыми от удивления.
Чувствуя, что сказала лишнее, Паолина проследовала через комнату и, налив в рюмку вина, предложила его посетительнице.
– Выпейте это и отдохните, – промолвила она. – Я должна вернуться к себе в спальню, чтобы переодеться для свадебной церемонии.
Паолина зашла в свою комнату и закрыла дверь. Там ее уже ждали Тереза и парикмахер, но она едва замечала их. Пытаясь заглянуть в будущее, она видела в нем множество других эпизодов вроде того, свидетельницей которого ей только что пришлось стать, и почувствовала, как в груди ее закипает гнев против графа. Как смел он обращаться с женщиной, кем бы она ни была, так, как он обошелся с тем бедным созданием в галерее? Как смел он относиться к женщине, словно к простой игрушке, которую в любой момент можно выбросить за ненадобностью?
Она спрашивала себя, что станется с нею, когда он устанет от нее – а такое время, без сомнения, наступит. И тогда она вспомнила толстую кипу юридических документов, которую она заметила, во время разговора, на письменном столе сэра Харвея в библиотеке. По крайней мере, в том, что касается денег, она будет обеспечена, но, подумала она про себя, скривив губы, она всегда останется в проигрыше в том, что касается ее собственного счастья.
Парикмахер уже почти прикрепил к усыпанной алмазами диадеме длинную кружевную фату, закрывавшую большую часть платья из серебристой парчи, когда в комнату вошел сэр Харвей. Мысли Паолины были полны грусти, и все же, едва она услышала его шаги, сердце подскочило в ее груди и ей показалось, что все вокруг словно озарилось солнечным светом.
– Ваша милость пришли как раз вовремя! – воскликнул парикмахер. – Я бы хотел, чтобы вы взглянули на фату госпожи. Не правда ли, она выглядит в ней королевой красоты? Сама Афродита, восставшая из волн морских, не могла бы показаться более прекрасной.
Паолина заметила, что сэру Харвею стоило немалого труда окинуть ее критическим взором, чтобы оценить со всех сторон работу парикмахера. Однако он совладал с собой и произнес:
– Превосходная работа. Думаю, благодаря вам моя сестра на самом деле выглядит чудесно в этот знаменательный день.
– Никто не смог бы сделать ее милость более прекрасной, чем она уже есть, – подхватил парикмахер с восторгом. – Но я польщен тем, что мне выпала честь, добавить частицу своих скромных способностей к шедевру, созданному самим Господом.
Сэр Харвей вручил ему пару золотых монет, и парикмахер с поклонами удалился. Взмахом руки Паолина отпустила Терезу и затем в нетерпении обернулась к сэру Харвею.
– Ну как? – спросила она.
– Граф был вне себя от ярости, узнав, что его старые грешки выплыли наружу, – ответил сэр Харвей. – Я был с ним очень суров и предупредил его о том, что его недостойное поведение может не лучшим образом отразиться на вашем отношении к нему. Я даже пригрозил ему расстроить свадьбу.
– И что он ответил на это? – осведомилась Паолина, надеясь, вопреки здравому смыслу, что свершится чудо и опасения графа оправдаются.
– Он проявил малодушие и уступил, – отозвался сэр Харвей. – Дама, о которой идет речь, получит сегодня же крупную сумму денег. Я ждал, пока он не отдаст необходимые распоряжения своему поверенному.
– Эта женщина уже ушла? – спросила Паолина, бросив взгляд в сторону двери.
– Как только я сообщил ей, что ожидает ее дома, она немедленно поспешила туда, – ответил сэр Харвей. – Но она просила передать вам, что очень вам признательна и будет молиться за вас.
– Я сейчас действительно нуждаюсь в ее молитвах, – произнесла Паолина сухо.
Говоря это, она отвернулась, чтобы сэр Харвей не заметил слез, выступивших у нее на глазах. Какое-то мгновение он, не отрываясь, смотрел на нее, и затем простер к ней руки.
– Паолина! – произнес он хрипловатым голосом.
Но тут дверь комнаты распахнулась и, обернувшись, они оба увидели Альберто, запыхавшегося, с белым
