произнесла:
— Как вы и говорите, нам остается только молиться, чтобы Бог услышал нас.
— Думаю, это маловероятно, — ответил граф, отходя от нее и направляясь к двери темницы.
Он изо всех сил надавил на нее, словно надеясь сдвинуть удерживавший ее засов.
Однако Минерва знала, что дверь была сделана из железа и устояла перед натиском многих столетий, а засов в ней был очень тяжел. Должно быть, чтобы задвинуть его, послу понадобилась вся его сила.
Отчаявшись, Минерва снова начала молиться:
— Помоги мне, папа… Здесь должен быть выход! Ты же не позволишь мне умереть так глупо и бестолково!
Отняв ладони от лица, она инстинктивно взглянула вверх. Опустив затем глаза, девушка заметила, что вода уже достигла нескольких дюймов глубины и заливается через верх ее ботинок.
Граф отвернулся от двери.
— Молитесь, молитесь, — сказал он. — Только Бог может спасти нас отсюда.
Он не мог стоять на месте и потому отошел к противоположной стене темницы, до которой было лишь несколько футов.
Вода плескалась у него под ногами, пока он шел. На какое-то мгновение граф остановился, глядя в пол, а затем произнес:
— Мне кажется, что, раз уж судьба послала нам столь неприятную неожиданность, мы должны готовиться умереть отважно и с достоинством.
Минерва ничего не ответила, и граф добавил:
— Мне кажется, вы гораздо моложе меня, и потому я сожалею, что послужил причиной вашей ранней кончины, однако, поскольку мы ничего не можем поделать с этим, я полагаю, что нужно покориться неизбежному.
Он говорил все с тем же спокойствием, с каким вел себя с самого начала. Минерва глубоко вдохнула.
Она сказала себе, что ни за что не даст ему понять, до чего она напугана.
Ей хотелось броситься к графу и попросить его обнять ее, потому что вода поднималась все выше и выше, а он все-таки человеческое существо.
Сейчас она уже не могла думать о нем как о графе, которого ненавидела, графе, которого за несколько часов до этого она готова была застрелить за те несчастья, которые он принес им. Теперь она думала только о том, что он может говорить и дышать, значит (мысль эта ужаснула ее), она по крайней мере умрет не одна.
Минерва снова начала молиться, молиться о том, чтобы, если ей придется умереть, она умерла так же храбро, как граф, не впадая в панику и не совершая никаких поступков, которых могли бы стыдиться потомки.
Вода уже поднялась выше щиколоток.
Вода была холодна, и Минерва почувствовала, как намокают ее чулки под длинными брюками. Кроме того, поток принес с собой неприятный запах тины.
Минерва подумала, что, когда вода доберется до ее горла, а потом и рта, она почувствует себя грязной и отвратительной.
— Вы все молчите, — заметил граф. — Каетесь в прошлых преступлениях или все еще молитесь о спасении?
— Молюсь, — ответила Минерва, — и вам тоже не мешало бы помолиться!
Граф рассмеялся. Его смех совсем не вязался с этой темнотой, озаренной лишь слабым светом фонаря.
— Вы действительно верите в раскаяние на смертном одре? — насмешливо спросил он. — Когда я думаю об этом, мне всегда кажется, что это слишком легкий способ избавиться от долгов.
При слове «долги» Минерва подумала, что именно они привели их в эту темницу — долги чести, которые следовало платить, какими бы ужасными ни оказались последствия.
Она подумала, что, вероятно, следует рассказать графу о том, кто она на самом деле и почему они оказались в этой ловушке.
Однако она тут же сообразила, что этого делать не следует, потому что придется рассказать графу и о том, каким мерзким и отвратительным человеком она его считала.
«Я должна думать о прекрасном, — сказала себе девушка, — о рае, а не об аде!»
Она увидела, что вода поднялась выше, и оторвала руки от лица, сжав их, чтобы не закричать.
— Господи… пожалуйста… — забормотала она. Словно пожалев ее, граф произнес:
— Смелее, юноша! Мне говорили, что смерть утопленника очень приятна, хоть в последний момент и припоминаешь все свои грехи. Впрочем, у вас в вашем возрасте их наверняка немного, и мне понадобится гораздо больше времени, чтобы все их перечислить.
Он говорил почти шутливо, однако Минерва внезапно вскрикнула.
— В чем дело? — спросил граф.
— Погодите! — воскликнула девушка, — Я… мне кое-что пришло в голову! Я пытаюсь вспомнить, о чем писал в своей книге папа.
Словно помогая себе думать, она прижала руку ко лбу.
— Он говорил, — продолжала девушка, — что, когда англичане бросали датчан в… в темницу… и пускали воду… они смотрели сверху на то, как они тонут… а потом вытаскивали их и хоронили в поле… там до сих пор кости находят.
Она говорила так отрывисто, словно слова приходили к ней в голову откуда-то извне.
Снова вскрикнув, она повторила:
— Смотрели сверху! Над нами должно быть отверстие, сквозь которое они смотрели!
— Господи! — воскликнул граф. — Надеюсь, вы правы!
С этими словами он встал в центре темницы и поднял руки, однако не смог дотянуться до потолка.
— Может быть, вы поднимете меня? — предложила Минерва.
— Конечно, — согласился граф.
Он обхватил Минерву за талию и поднял к себе на плечи.
Теперь, согнувшись в три погибели, она могла прикоснуться к потолку.
Ее туфли были полны воды и стали такими тяжелыми, что она сбросила их.
Девушка начала ощупывать потолок, выискивая место, где могла бы находиться потайная дверь, сквозь которую англичане могли наблюдать за своими жертвами.
С Минервой на плечах граф вышел на середину темницы. Однако она ничего не нашла, и он начал понемногу двигаться то в одном, то в другом направлении.
Изо всех сил прижимая Ладони к потолку, Минерва старалась отыскать люк.
Наконец она почувствовала легкое движение.
— Вот оно! Вот! — воскликнула девушка.
Граф встал поустойчивее и поднял Минерву чуть выше. Она начала нажимать изо всех сил, повторяя:
— Прошу тебя, Господи, пусть она не будет заперта! Прошу тебя, Господи, пожалуйста!..
Она не понимала, что говорит вслух, и понятия не имела о том, что ее голос звучал очень трогательно.
Наконец она почувствовала, что потолок подался под ее руками.
— Очень… тяжело, — выдохнула она.
К ее удивлению, граф усадил ее к себе на плечи, так что ее ноги свисали по обе стороны его шеи. Сейчас он обхватил девушку за талию и произнес:
— Толкайте, а когда скажете «давай», я подниму вас повыше.
Он говорил таким повелительным тоном, что Минерва без вопросов повиновалась ему.
Она положила ладони на потайной люк и сказала:
— Давай!
Она нажала на дверь, и в тот же момент граф рывком поднял ее вверх.
