Она стояла на стуле и смотрела в окно.
– Они проехали по мосту через озеро! В любую минуту могут здесь появиться! Быстрее, мисс Георгия, быстрее!
– Пожалуйста, делайте то, что я вам сказала, – взмолилась Георгия, и герцог послушно, чего сам от себя не ожидал, нагнувшись, шагнул в потайное отверстие.
Панельная обшивка закрылась за ним.
– Я бегу наверх, – услышал он голос Георгии. – Когда они приедут, скажи, что я еще сплю. Если, конечно, спросят обо мне, что маловероятно.
– Не понимаю, почему они приехали так рано, – отвечал обеспокоенный голос няни.
Герцог услышал звук удаляющихся шагов. Наверное, это няня пошла по коридору на кухню.
Герцог протянул руку, пытаясь на ощупь определить, где находится. Его окутывал мрак, лишь тусклая полоска света пробивалась откуда-то сверху. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Трайдон увидел перед собой лестницу. Она была такой узкой, что по ней с трудом мог пройти один человек. Стараясь ступать бесшумно, герцог стал медленно по ней подниматься.
Яростно затрезвонил дверной колокольчик, кому-то не терпелось попасть в дом. Герцог улыбнулся при мысли, что няня и не подумает торопиться.
Он поднимался все выше и выше, пока не оказался на небольшой площадке перед закрытой дверью. Другой выход, отметил Трайдон, однако не стал проверять, заперта дверь или нет, а продолжил восхождение. Вторая площадка, третья… Наконец он остановился у двери на самом верху.
Отворив ее, герцог очутился в крошечной комнатке с низким потолком, где стояли кровать, стол, стул. Одну из стен закрывал книжный шкаф, полный книг. Напротив двери – узкое длинное окно.
Герцог подошел к нему и только тут понял, как хитроумно расположена молельня. Окно, скрытое подпорками и карнизами крыши, очевидно, не было заметно снаружи. Оно давало достаточно света и воздуха, а главное – через него можно было обозревать не только окрестности, но и весь двор.
У парадного подъезда стояла большая дорожная карета, доверху заполненная багажом. Карету разгружали лакеи, облаченные в темно-зеленую униформу, отделанную серебряными галунами и украшенную серебряными пуговицами. Герцог не без удивления заметил, что у экипажа суетилось, по меньшей мере, человек десять. В это время подкатила еще одна карета, с прислугой. Мачеха Георгии – каким бы титулом она ни обладала – явно любила путешествовать с шиком. Любопытно, какая свита будет сопровождать ее сиятельство, когда она появится здесь собственной персоной. И почему, при наличии многочисленной прислуги в Лондоне или в другом месте, откуда она приезжает, дом оставлен на попечение только няни и Георгии?
Отойдя от окна, герцог уселся на кровать и неожиданно рассмеялся. Даже обладая чересчур богатым воображением, ему трудно было представить, что он попадет в такой переплет. А все из-за того, что какая- то слишком честолюбивая девица забралась в его постель в надежде женить его на себе.
– Черт бы побрал всех этих женщин! – воскликнул герцог.
И тут же его поразила мысль, что своим незавидным положением он тоже обязан женщине.
«Слава Богу, хоть Георгия замужем. Не девушка, а настоящий сорванец! Правда, в платье выглядит хрупкой и даже трогательной… Черт, нашел о чем думать!» – тут же отчитал себя герцог.
Без сомнения, это приключение запомнится надолго. А сейчас ему оставалось только надеяться, что Георгия или няня догадаются, что яичница с ветчиной – не такой уж плотный завтрак для проголодавшегося мужчины.
Герцог сбросил испачканный сюртук. Перегин наверняка заставит заказать у Вестона новый, вздохнул он. Затем снял галстук и швырнул его на стул. Трайдон хотел снять и сапоги, но без помощи слуги это было сделать довольно трудно. Он махнул рукой и решил завалиться на постель в сапогах. Герцог поудобнее устроился на кровати и через минуту уже спал крепким сном.
Тихий звук открывающейся двери разбудил его. Трайдон не сразу сообразил, где находится. Потом увидел, как в комнату с корзиной в руке входит Георгия, и все вспомнил.
– Мне самой пришлось прийти, – извиняющимся голосом сказала она. – Няня жалуется, что на лестнице у нее кружится голова. К тому же она сейчас занята на кухне. Ругается с поваром и выговаривает поварятам за то, что они натоптали на свежевымытом полу. Няня ненавидит слуг из Лондона больше, чем армию Наполеона, и называет их бандой захватчиков.
Герцог понял, что Георгия объясняла ему все это, чтобы скрыть смущение. Он сел на кровати и потянулся за галстуком.
– Прошу прощения за мой вид. Я так утомился, что мгновенно заснул. Который сейчас час?
– Уже третий. Я пришла бы и раньше, но няня хотела приготовить для вас пирог с голубями.
– Передайте ей мою благодарность. Я до того проголодался, что мог бы, наверное, проглотить целую стаю голубей.
Георгия водрузила корзину на стул и извлекла оттуда пирог, булку, масло, несколько кусков холодной ветчины и маленькую корзинку с клубникой.
– Я сама собрала ягоды в саду, – сказала она. – Садовника просить бесполезно – он заперся в теплице. Ненавидит мою мачеху.
Герцог повязал галстук и хотел надеть сюртук, но Георгия остановила его:
– Оставайтесь в рубашке. Чарльз всегда так делал.
– Чарльз – ваш муж?
– Нет, брат. Он служит под командованием адмирала Коллингвуда.
– Наверное, вы ждете его в отпуск, – сказал герцог первое, что пришло в голову.
Лицо Георгии неожиданно омрачилось.
– Нет, он не приедет домой. – И словно испугавшись, что герцог начнет задавать вопросы, она заговорила о другом: – Кажется глупым, что я вас здесь спрятала. Но вы и представить себе не можете, что случилось бы, не поступи я таким образом. Слуги донесли бы мачехе о постороннем мужчине в доме. Она принялась бы меня расспрашивать и выяснила бы, что вы помогали переносить грузы в погреб. Мачеха пришла бы в ярость.
– Так вашей мачехе известно о вашем увлечении контрабандой? – спросил герцог, отрезая кусок от пирога.
– Да, она все знает, – кивнула Георгия.
Герцог сидел на единственном в комнате стуле, и ей пришлось примоститься на кровати. Выглядела она усталой и измученной. Волосы в беспорядке спадали на бледное лицо. Герцог невольно пожалел ее.
– Ваша няня замечательно готовит, – беззаботно произнес он, сменив тему разговора.
– Ей пришлось сказать на кухне, что обещала испечь пирог для бедной деревенской семьи с больным ребенком. Иначе слугам мачехи показалось бы странным, что няня печет такой большой пирог для себя и для меня. – Помолчав, Георгия добавила, как бы рассуждая сама с собой: – Ложь, всюду ложь! Кажется, в жизни больше не существует правды.
Герцог ничего не ответил. Сожалея о своей вспышке, Георгия тихо сказала:
– Я принесла вам немного коньяку. Няня говорит, что он вам нравится.
– Не буду оспаривать ее мнение, – улыбнулся герцог.
Он налил спиртное в стакан, отпил глоток. Несомненно, это был один из лучших французских коньяков. Давненько он такого не пробовал.
– Мне неизвестно, кто продает этот коньяк, но покупатель знает в нем толк.
– Не издевайтесь надо мной, – взмолилась Георгия. – Вам прекрасно известно, откуда привезен коньяк. Просто этот вид стоил дороже, и я решила, что он лучше других.
– Вы, должно быть, чрезвычайно выносливы, – заметил герцог. – Просто сидеть на веслах – и то тяжело, а для того чтобы переплывать канал дважды в течение двенадцати часов – нужна недюжинная сила.
– Да, вы правы, это действительно нелегко, – ответила Георгия, – но я никогда не выхожу в море в шторм. Наши мужчины не моряки. У них начинается морская болезнь, даже когда на море самая маленькая зыбь.
– Так-так! Продолжайте… – поощрил ее герцог и тут же пожалел о своих словах.
Георгия порывисто вскочила.
