Она оглядела комнату и в первый раз заметила, как сильно отличается то, что она увидела, от первого впечатления накануне ночью. Тогда она была поражена мягким затемненным светом, розовыми драпировками, дорогим ковром и искусно украшенной латунной кроватью. Теперь же, при солнечном освещении, все это показалось ей страшно безвкусным. Она не смогла бы внятно объяснить себе, почему эта обстановка оскорбляет ее вкус, но тем не менее это было так. Было что-то вульгарное в плюшевых стульях, в белом туалетном столике, увенчанном резными голубками, в ламбрекенах на окне, драпированных и обшитых серебряной бахромой.
У Мелинды внезапно возникло желание как можно скорее покинуть эту комнату. Она быстро подошла к двери. «Надо кому-нибудь дать знать, что я уже проснулась», – подумала она и повернула ручку. Дверь оказалась запертой! На какое-то мгновение она едва могла поверить в то, что обнаружила. Она повертела ручку, подергала ее, потом оглянулась через плечо на окно. На окне решетка, дверь заперта! Что все это значит?
Но в тот же момент послышался звук поворачиваемого ключа, дверь открылась, и, как бы желая ответить на все ее вопросы, в комнату вошла миссис Харкорт. Было что-то такое в ее спокойном лице, в ее исполненной достоинства манере держаться, что развеяло страхи Мелинды и заставило ее, хотя миссис Харкорт не сказала ни слова, почувствовать, что она могла бы совершить глупость.
– Доброе утро, дорогая моя! – произнесла миссис Харкорт своим мягким голосом. – Надеюсь, вам хорошо спалось?
– Да… да, очень хорошо, – ответила Мелинда. – Я… я собралась идти разыскивать вас, но дверь оказалась запертой.
– Да, она была заперта, – ответила миссис Харкорт. – Я заперла ее, потому что в данный момент в доме очень много народу, и я побоялась, что кто-нибудь по ошибке может ворваться в эту комнату и разбудить вас. Вы выглядели такой усталой прошлой ночью.
Мелинда открыла было рот, чтобы сказать госпоже Харкорт об опийной настойке, но потом решила, что в этом нет необходимости. В конце концов, ей больше никто не сможет дать это снадобье еще раз, и тогда из-за чего волноваться?
– Вы очень добры, мадам, – поблагодарила она миссис Харкорт. – Я глубоко признательна вам за то, что вы разрешили мне провести ночь в вашем доме. Но теперь я должна ехать и была бы вам чрезвычайно благодарна, если бы вы дали мне адрес бюро миссис Бруэр.
– Я уже отыскала его для вас, – ответила миссис Харкорт. – Но я только что услышала нечто такое, что, думаю, вас заинтересует в большей степени.
– Какое-нибудь место, которое я могу получить? – спросила Мелинда.
– Именно так, – ответила миссис Харкорт. – Но сначала вы обязательно должны позавтракать. Вернитесь в постель. Я скажу одной из горничных, чтобы она принесла вам поесть. Она будет здесь сию же минуту.
Не прекращая разговора, миссис Харкорт открыла дверь и выглянула в коридор, оставив дверь приоткрытой. Так как Мелинда была неодета, ей ничего не оставалось, кроме как вернуться в постель. Мелинда присела на кровать, укоряя себя за то чувство легкого беспокойства, которое так и осталось у нее в глубине сознания.
Минутой позже горничная, облаченная в сильно накрахмаленный чепец и хрустящий передник, внесла поднос с завтраком и поставила его на кровать. Мелинда отметила, что горничная была средних лет со странным выражением на лице, которое Мелинда не могла определить.
Про себя она решила, что это, должно быть, презрение, и удивилась, почему горничная в доме миссис Харкорт позволяет себе смотреть на нее так.
– А теперь поторопитесь и уберитесь в комнатах, Дорис, – сказала миссис Харкорт.
– Я не могу убрать седьмой номер, – ответила горничная сердитым голосом. – Они позвонили около часа назад и сказали, что желают бутылку шампанского. Джон понес ее им.
– Ну все, хватит, Дорис, – резко оборвала ее миссис Харкорт и затворила за ней дверь.
На завтрак были яйца-пашот, тосты, масло, мармелад и кофе в кофейнике. Мелинда сама налила себе кофе в чашку, чувствуя некое замешательство от того, что миссис Харкорт наблюдает за ней.
– Вам лучше съесть оба яйца, – сказала миссис Харкорт, как будто прочитав ее мысли. – Иначе у вас не хватит сил»а день сегодня вам предстоит очень тяжелый.
– Тяжелый день? – переспросила Мелинда. – Вы собирались рассказать мне о месте, которое я могу получить.
Миссис Харкорт повертела кольцо на пальце и взглянула на девушку: казалось, она подыскивает нужные слова.
– Вы когда-нибудь выступали на сцене? – спросила она.
Мелинда отрицательно покачала головой:
– Нет, конечно, нет. Я даже ни разу не была в театре. Я как-то видела одну из пьес Шекспира, в которой в качестве актеров выступали дети из приюта для сирот, которому покровительствовал мой отец. Ну вот, пожалуй, и все мое знакомство с театром.
Ей показалось, что миссис Харкорт выглядит несколько разочарованно, и поэтому быстро добавила:
– Разумеется, дома мы разыгрывали шарады, когда у нас были вечеринки для молодых людей, а как-то раз моя мама подготовила целое представление из живых картин во время рождественских праздников в сельском клубе.
– Значит, вам все-таки приходилось играть, – сказала миссис Харкорт, и в голосе ее явно послышалось облегчение. – Во всяком случае, вам не покажется слишком сложным выполнить то, что я собираюсь вам предложить.
– О чем же идет речь? – с любопытством спросила Мелинда.
