Ее слова были едва слышны, но все же граф услышал их.
— Вам так не хочется покидать меня? — очень спокойно спросил он.
— Я… я… люблю вас! Я… люблю вас… потому что вы такой… чудесный… такой… в… великолепный… а когда я уеду, вы забудете обо мне… как забывали… других женщин, которые… любили вас… Но я никогда… никогда… никогда не забуду вас!
Граф слегка отодвинулся и приподнял заплаканное лицо девушки.
Она не сопротивлялась, только закрыла глаза, а слезы все катились градом по ее щекам, и губы дрожали.
Граф посмотрел на нее долгим взглядом:
— Вы уверены, что любите меня?
— К… как же иначе? В целом мире нет больше ничего… только вы.
Ее голос снова дрогнул. Граф наклонил голову, и его губы нашли ее.
Мгновение Кледра не могла поверить, что это происходит с ней, но его губы были такими сильными и требовательными, что она почувствовала, будто поток солнечного света охватил все ее существо, унося все несчастья.
Это было так чудесно! Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Ей хотелось умереть прямо сейчас, пока она ощущает этот несказанный восторг, раньше, чем он отпустит ее, и счастье исчезнет.
Казалось, наплыв чувств был так велик, что сам воздух вокруг них стал живым. Кледра поняла, что полюбила графа с самого первого мгновения, как только увидела его. Она говорила правду: он заполнил всю ее жизнь, больше для нее не существовало ничего.
Сначала губы графа были очень нежными, но потом, ощутив податливость и сладость губ Кледры, восторг, который он пробудил в ней, он почувствовал тот же восторг.
Его поцелуи стали настойчивее, и он все крепче прижимал ее к себе, пока не услышал, как бьется ее сердце в унисон с его.
Тогда он поднял голову, чтобы увидеть сияние ее глаз, Кледра сказала прерывающимся голосом:
— Я… люблю вас! Я люблю… вас! Я знала, если вы поцелуете… меня, вы вознесете меня на н… небеса.
Граф, не отвечая, целовал ее снова и снова со страстью, которая заставила Кледру почувствовать, что он дарит ей солнце, лучи которого прожгли путь к ее сердцу.
Она знала, что теперь, захочет он ее или нет, но она принадлежит ему. Сейчас и навеки. И если он покинет ее, он заберет с собой ее сердце и душу, оставив от нее лишь тень, покинутую и одинокую.
Но сейчас она ощущала лишь восторг от его близости, от чуда его поцелуев и чувства безопасности и надежности.
Это было так прекрасно, так совершенно, словно вдруг страсть сделала их единым целым.
«Как я могу потерять его?»— отчаянно спрашивала она себя.
Но он прижимал ее к себе, и было невозможно думать ни о чем, кроме того, что он рядом, что она принадлежит ему и что он заполнил собой не только весь мир, но и небеса.
Чувства, которые он разбудил в ней, стали такими сильными, что причиняли ей почти физическую боль, и она прижалась лицом к графу.
— Я… я люблю вас! — прошептала она, — но я не знала, что… любовь может быть такой.
— Какой? — хриплым прерывающимся голосом спросил граф.
— Будто я лечу высоко-высоко над землей, и я невероятно счастлива, мне кажется, что я умерла.
— Но вы живы, моя дорогая.
Удивленная его словами и тем, как он произнес их, Кледра подняла голову и вгляделась в лицо графа.
— П… пожалуйста, повторите это, — прошептала она, — хотя бы раз… просто я хочу быть уверена, что я действительно слышала это.
Граф рассмеялся.
— Я мог бы многое сказать вам, кроме «моя дорогая», но вы, с вашей интуицией, должны были понять, что я люблю вас так же сильно, как вы меня.
— Это не может быть правдой!
Он улыбнулся:
— Именно это я сказал себе, когда понял, что не могу даже подумать о том, чтобы потерять вас. Вы останетесь со мной, чтобы я мог заботиться о вас, и я не позволю вам выйти замуж ни за кого, кроме меня!
— Вы правда хотите жениться на мне?
— Я думаю, это вполне разумно, если двое людей любят друг друга так, как любим мы.
— Вы… любите меня? Правда любите?
— Я люблю вас, и я сумею заставить вас поверить мне, но на это потребуется время.
— Я никогда не думала, что вы можете почувствовать что-то ко мне, когда есть столько… других женщин в вашей жизни… но я молилась, чтобы мне можно было остаться с вами, хоть ненадолго!
— Со мной вы всегда будете в безопасности, обещаю.
И в одном вы можете быть уверены: мы не расстанемся никогда.
— Но что, если я… наскучу вам?
— Мне было скучно раньше, потому что в моей жизни не было вас. Но теперь мы нашли друг друга, мое сокровище, и нам только нужно беречь нашу любовь.
— Я хотела бы заниматься этим всю свою жизнь! И я постараюсь сделать все… возможное, чтобы вы были… счастливы.
— Я счастлив, если так можно назвать то необыкновенное чувство, которое я испытываю сейчас. И я клянусь вам, мое сокровище, что это не похоже на то, что я испытывал ранее.
Кледра тянулась к нему.
— Поцелуйте меня… пожалуйста, еще раз, — попросила она. — Я так… боюсь, что все это лишь прекрасный сон… И этот сказочный дворец, и сказочные платья. И вы… Вдруг вы исчезнет, когда я… проснусь.
— Что же из этого самое важное?
— Вы! Пока вы со мной… все остальное не важно! Я хочу только… вас!
В голосе Кледры звучала какая-то новая, неведомая ей ранее страсть. Граф понял, как глубоки ее чувства, и знал, что чувствует то же самое.
С самого начала, когда Кледра пришла к нему за помощью, он знал, что она стала частью его самого.
В ней сосредоточилось все то, что он искал всю свою жизнь, хотя не сознавал это.
Она была такой беспомощной и в то же время такой смелой, она отдала ему свое сердце, не прося ничего взамен, и поэтому захватила его так, как не удавалось никому раньше и никогда не удастся.
И причиной была не только ее детская вера в него — между ними возникла какая-то особая внутренняя связь, чего не было с другими женщинами.
Он был готов поверить, что их души нашли друг друга вновь после миллиона других жизней, чтобы уйти в вечность вместе.
Ему хотелось так многое объяснить Кледре.
Но он смотрел в ее глаза, сияющие от счастья, на ее ресницы, еще влажные от слез, на губы, зовущие и манящие, лицо, которое, казалось, светилось неземным светом, и понимал, что он счастливейший из людей на Земле.
— Что ты сделала со мной, мое сокровище? — спросил граф. — Я был готов биться об заклад, что никогда не буду таким безнадежно влюбленным!
— Ты такой замечательный, — прошептала Кледра. — Я люблю тебя, и во всем мире не осталось ничего, только моя любовь… и я хочу вручить ее тебе… и отдавать, отдавать, пока не стану… совсем твоей.
Граф понял, что разбудил в этой девушке-полуребенке первое страстное желание.
Оно было еще таким невинным, что он чувствовал: ее нужно защищать не только от других мужчин, но
