– Это меня не тревожит, – заметила Тея.
– Это и не должно тебя тревожить, – отозвалась леди Дарлингтон. – Уж о ком говорят больше, чем о самой леди Каслмейн!
Графиня упомянула еще нескольких общих знакомых, а потом бросила на Тею быстрый взгляд и добавила:
– Рудольф бывает у меня каждый день. Он умоляет разрешить ему тебя навестить. Говорит, что неоднократно приходил сюда, но ты отказывалась его видеть.
– Это так, – подтвердила Тея.
– Он попросил меня еще об одном, – произнесла леди Дарлингтон встревоженным тоном. – Умолял меня поговорить с тобой, чтобы ты вышла за него замуж еще до суда.
Рудольф без конца повторяет, как он к тебе привязан и как хотел бы показать всем, что, каким бы ни был приговор, он верит в твою невиновность.
Тея молчала. На секунду она готова была поверить, что ошибалась в Рудольфе, что он искренне привязан к ней и поступает благородно. Но почти сразу же поняла, почему кузен повторяет свое предложение в такой момент: если она останется жить, он будет мужем богатой женщины. А если она должна будет заплатить жизнью за преступление, в котором ее обвиняют, то он останется богат.
Подобный расчет показался Tee слишком мерзким, чтобы его кому-то приписывать, так что она не стала высказывать свои подозрения вслух. Только негромко проговорила:
– Поблагодарите кузена Рудольфа за его предложение, но передайте ему, что я считаю сейчас несвоевременным даже думать о браке.
– Я предчувствовала, что ты так ответишь! – воскликнула леди Дарлингтон с облегчением. – Но Рудольф был очень настойчив.
Они поговорили еще немного, после чего графиня собралась уходить. Она обняла Тею и, уходя, оставила ей кошелек с монетами. Пребывание в тюрьме оказалось очень дорогим, так что Tee чуть ли не в каждое посещение графини приходилось просить у нее денег.
Две женщины, которые приходили к ней убирать, рассказывали девушке о других заключенных. У Теи сердце разрывалось, когда она слушала о женщине, родившей тройню, которой не во что было завернуть малышей. Рассказали ей и о старухе, которая оказалась в тюрьме за то, что украла яблоко.
Она была почти слепая и не поняла, что это яблоко выпало из тележки, которая стояла у дверей лавки. У старухи не было ни гроша за душой, и ей пришлось сидеть в одной камере с воровками. Одна из них давно сошла с ума. Ее приковали к стене, потому что в припадке ярости она могла наброситься на соседок.
Тея купила старухе отдельную камеру в более приличной части тюрьмы и дала ей денег на еду.
Кошелек Тея спрятала под платьем. Надзирателям нельзя было доверять в том, что касалось денег или других ценностей, Когда леди Дарлингтон ушла, Тея взяла книгу и начала читать, но вскоре дверь снова открылась, и вошла надзирательница с запиской в руках.
– Мне это дал один джентльмен, – объявила она. – Он хорошо заплатил мне, иначе я не стала бы подниматься по этой длинной лестнице в такое время дня, так и знайте.
От нее сильно пахло джином, а на ногах она держалась так нетвердо, что тут же налетела на кресло. Надзирательница говорила правду: ей наверняка очень много заплатили. После полуденной трапезы большинство служащих тюрьмы расходились по тавернам, а выпив, возвращались в свои помещения, чтобы проспаться. После выпивки они обычно становились раздражительными и злобными, так что заключенные старались держаться от них подальше.
Надзиратели обладали полной и непререкаемой властью над ними. В Ньюгейте царила звериная жестокость.
Надзирательница захлопнула за собой дверь, и Тея услышала, как ее тяжелые неровные шаги затихают в глубине коридора. Только тогда она взглянула на письмо, которое держала в руке, и медленно сломала печать. Прочитав короткую фразу, написанную на листке, она радостно затрепетала, и кровь жаркой волной прилила к ее бледным щекам.
Она уже дважды видела этот почерк и запомнила его навсегда. Ее пальцы задрожали, но не от страха, а от счастливого волнения. Лицо осветилось внутренним светом. Снова и снова перечитывала она слова, написанные человеком, которого она любила:
Не бойся, сердце мое! Темнее всего бывает перед рассветом.
Глава 11
Зал суда был набит до отказа. Когда Тею ввели туда двое конвойных, она словно в страшном сне увидела вокруг сотни устремленных на нее глаз и с трудом подавила желание закрыть лицо ладонями, сжаться, спрятаться от любопытных, скучающих и злобных зевак.
Но гордость заставила ее с высоко поднятой головой и почти презрительным видом пройти на предназначенное для нее место. Тея очень тщательно готовилась к этому дню. За время пребывания в тюрьме она успела понять, как легко скатиться вниз, перестать следить за собой, поддавшись страху.
Она попросила леди Дарлингтон принести ей одно из лучших платьев – из бледно-голубого атласа с отделкой из дорогого кружева по лифу и рукавам. К ее изумлению, платье доставила Марта. Это была их первая встреча со времени ареста Теи. Ее радость при виде Марты была так велика, что Тея, не сдержавшись, со слезами на глазах бросилась к своей горничной и обняла ее.
– Марта! Марта! – воскликнула она. – Как же я рада тебя видеть! Я и не думала, что тебя сюда пустят: по правилам меня могут навещать только родственники!
– Это обошлось ее светлости в несколько золотых, – отозвалась Марта, – но, право, миледи, я сама бы их заплатила, чтобы только увидеть вас в такой день.
У Марты дрожали руки, и она даже не пыталась скрыть слезы, которые ручьем лились у нее по щекам.
