— Я знаю, как они относились к бабушке, — вспылила Кармела.
— Безусловно, не намного хуже, нежели она к ним, — примирительно произнес граф. — Мне остается только надеяться, в будущем вы измените свое мнение.
— Поскольку вы — единственный из Гэйлов, которого я пока встретила, я сообщу вам о своих домыслах.
— Вы пугаете меня! — сказал граф с усмешкой.
— Я не нарушаю нашего перемирия, — поспешила заверить его Кармела.
— Надеюсь, это так. Кроме того, я доволен тем, как идут дела, и питаю большие надежды на дальнейшее развитие событий.
Кармела не сомневалась в его намеках, и, решив обмануть бдительность графа, «застенчиво» опустила глаза в пол, прикрыв их темными ресницами, особенно темными на фоне бледных щек. Так, в ее представлении, следовало демонстрировать смущение, якобы охватившее ее.
В комнате воцарилась тишина, затем, в тот самый миг, когда она уже заволновалась, не заподозрил ли чего граф, он вдруг внезапно прервал паузу:
— Вы очень красивы, Фелисити, а если принимать во внимание еще и ваше невероятное богатство, принц — просто глупец. Уезжать именно сейчас, не заполучив вашего обещания выйти за него замуж!
— Но он уезжает ненадолго, — сказала Кармела после мгновенного замешательства.
— Я знаю, — ответил граф. — Но все случается, и я почему-то боюсь, а вдруг архангел Гавриил спустится с небес и унесет вас, или объявится другой, более перспективный претендент на вашу руку, и я сочту невозможным отклонить его предложение.
Теперь рассмеялась уже Кармела.
— Весьма маловероятно, ваша светлость, чтобы сам архангел Гавриил стал вмешиваться. Но возможно, Аполлон мог бы предложить мне место в своей колеснице, пролетая по небу, и уж ему, несомненно, мне было бы трудно отказать.
— Лошади Аполлона — не быстрее моих, — похвастался граф, — и я пообещаю принцу, что по его возвращении они будут поджидать его в Дувре. Тогда у вас не останется шанса избежать брака с ним.
— Вы говорите так, будто я попытаюсь улизнуть.
— Вы намеренно провоцируете меня запереть вас и держать в неволе, — отметил граф.
— Такого со мной еще не случалось, — ответила Кармела. — Что ж, все, несомненно, зависит от того, кто мог бы стать моим тюремщиком.
Она подняла глаза на графа, желая увидеть его реакцию, Они опять, в который раз, ввязались в словесную дуэль друг с другом.
Но сейчас граф, без сомнения, заподозрил ее в обыкновенном кокетстве. ***
Проснувшись следующим утром, Кармела ничуть не изменила своего вчерашнего мнения.
Она хихикнула про себя от одной этой мысли, что граф хоть на миг мог предположить, будто она стремится очаровать его. Ничего подобного ей и в голову не приходило. Но любой посторонний наблюдатель не нашел бы в этом ничего странного. Если забыть о его властном характере, во всем остальном он казался вполне респектабельным и привлекательным.
«Как он мог подумать, как он мог вообразить себе хоть на мгновение, будто его кузина Фелисити станет мечтать о нем?»— размышляла Кармела.
Если граф поверит, что она видит в нем не своего опекуна, а мужчину, это подвигнет его на более решительные меры, чтобы поскорее выдать ее замуж и избавиться от нее.
Было нетрудно догадаться, какой тип женщин привлекает графа: судя по его высказываниям, он явно не искал внимания молоденьких девушек.
Когда Кармела все обдумала, она решила, что в его представлениях о молоденьких девушках вообще, и в частности о его кузине, есть нечто оскорбительное. Он явно ожидал покладистую глупышку с «куриными мозгами», с готовностью бросающуюся выполнять все его указания, как только их услышит, вместо того, чтобы думать своей головой.
Когда она перебирала в памяти все их беседы в последнее время, она еще раз отмечала: он с трудом скрывал свое удивление, стоило ей произнести что-нибудь умное или затронуть тему, которая заставляла и его напрягать свои мозги.
«Хорошо бы, — решила она, — попытаться каким-то образом преподать ему урок, который навсегда избавил бы его от излишней самоуверенности».
Таким уроком ему послужит известие о намерении принца не возвращаться и жениться на француженке Габриэле, на той, о ком, возможно, граф никогда и не слышал.
«Конечно, он будет безмерно удивлен, особенно когда я сообщу ему всю правду», — подумала Кармела с удовлетворением.
Жаль, придется ждать так долго победы над графом, когда он поймет наконец, как заблуждался, планируя выдать замуж свою кузину и удовлетворить собственные амбиции.
«Осмелюсь подумать, в армии здорово ценили его замечательные организаторские способности», — презрительно хмыкнула Кармела. «Интересно, какие рапорты отправлял он герцогу Веллингтону?! Прекрасно! Мне все ясно! Он заблуждался в своих способностях! — сказала она себе. — Так же, впрочем, как он заблуждается в отношении будущего Фелисити! Он оказался не готов слушать мои доводы в споре».
Облачившись в костюм для верховой езды, она направилась вниз, рассматривая на ходу портреты Гэйлов, развешанные по стенам. Казалось, они наблюдали за ней с вызовом, и, задрав подбородок, она дерзко бросила вызов им в ответ.
Они с графом договорились отправиться на верховую прогулку в десять часов. По правде сказать, она была готова раньше, но решила не ждать его внизу, скорее ему подобает ждать ее.
Однако она не нашла его в холле. Он стоял на улице, лаская лошадей и разговаривая с конюхом, который держал в поводу великолепную лошадь, предназначенную для нее.
Линдоны не могли позволить себе держать дорогих, хорошо выезженных лошадей, были только охотничья лошадь для отца и та, на которой ездила мама.
Но Кармеле везло. Ей разрешали кататься на лошадях из конюшни замка, и инструктор по верховой езде тренировал их с Фелисити. Поэтому она не стыдилась теперь своего умения сидеть в седле — оно было безупречным.
Ей показалось, граф обрадовался, увидев ее, когда она спускалась по ступенькам. Возможно, ему понравилось, что она не опоздала.
Она надеялась, конюх поможет ей сесть в седло, но граф сам поднял ее, поддержав за талию, и удивился:
— До чего же вы легкая, как я погляжу. Неужели вы сумеете справиться с таким большим и сильным жеребцом, как Флайкетчер?
— Не бойтесь, он не понесет меня, если, конечно, вы именно это имеете в виду, — рассердилась Кармела.
— Вообще-то я пытался сделать вам комплимент, — сдержанно пояснил граф. — В любом случае пока слишком рано для споров с кем бы то ни было!
Кармела засмеялась.
— Не сердитесь! По правде сказать, я боялась, вы заставите меня пересесть на какую-нибудь послушную лошадку, а мне так понравился Флайкетчер!
— В таком случае, обещаю не забирать его у вас, — сказал граф, вскакивая на своего коня.
Они долго мчались галопом. Щеки Кармелы зарумянились, глаза сияли от восхищения.
Когда они перешли на рысь и поравнялись, граф обратился к ней:
— Вы великолепно ездите, и я вновь замечу, подобного умения я не ожидал от девушки ваших лет.
— После таких слов я сразу же вспоминаю мою бабушку, которая всегда повторяла, будто Гэйлы всегда упрямо стоят на своем, даже если ошибаются.
— Нет правил без исключений, — улыбнулся граф.
Какое-то время они молча ехали рядом.
Сияло солнце, на деревьях пели птицы, бабочки порхали над цветами, и мир вокруг казался необыкновенно прекрасным. Кармела чувствовала себя совершенно спокойно и не имела ни малейшего желания ни с кем сражаться.
