приподнять груду камней снизу с помощью большого бревна, которое, должно быть, нашли среди деревьев.
Затем она сообразила, в чем дело. Граф боялся, что, если вдруг случится повторный обвал известняка, это не только еще больше затруднит вызволение пленников из пещеры, но может привести и к их гибели.
«Какой он умный», — подумала она.
Она ощутила, как на нее нахлынула волна нежности к графу. Она вспомнила, что доктор еще не разрешал ему ездить верхом и велел не перетруждать себя еще в течение по крайней мере двух дней. Выходит, он сел в седло и отправился в путь, услышав где-то там, внутри себя, ее крик о помощи и осознав опасность, которой она подвергалась.
И пусть с каждой минутой становилось все холоднее, она вся горела от возбуждения, вызванного мыслью, что она сумела сообщить о себе графу на расстоянии, воспользовавшись способом, которым общаются между собой индусы, как ей рассказывал Ричард.
«Мне помогла моя любовь к нему, — решила Пурилла.
Все происшедшее лишь доказывало то, во что она всегда верила. Любовь — самое сильное и самое жизнеутверждающее чувство во всей Вселенной».
Теперь ей хотелось знать, какие чувства испытывал сам граф и понимал ли он, что она взывала к нему всем сердцем, моля его о спасении.
И вдруг она вспомнила, что ведь он-то не любит ее, и было бы неловко заговаривать с ним о своих чувствах.
— Рокбрук никогда ничего не должен узнать, — решила она. Возможно, будет лучше, если она не скажет Литтону, что слышала слова герцога и теперь знает истинную причину его скоропалительной женитьбы.
Эти мысли сковали ее, словно холод, овладевавший ее телом, достиг теперь и ее сердца.
— Я люблю его! Я люблю его! — шептала она, прислушиваясь к его голосу, раздававшемуся снаружи.
Но ничто в их отношениях не менялось, хотя он и пришел ей на помощь. Его поступок не давал ей повода надеяться на большее.
И пусть он примчался спасти ее, она для него по-прежнему оставалась лишь спасением от необходимости жениться на леди Луизе.
«Но зачем графу Рокбруку понадобилась незнатная провинциалка на роль жены? — недоумевала Пурилла. — Почему ему не выбрать красавицу, искушенную в жизни, и к тому же — дочь герцога?»
На этот вопрос она не находила ответа. Она лишь чувствовала, как между нею и графом, ее мужем, возникла преграда, она никуда не исчезла за время их с Джейсоном заточения здесь, и не представлялось никакой возможности устранить ее.
Три конюха сдвинули огромный валун у самого выхода и укрепили его обломками крепкой древесины.
При этом сверху осыпались небольшие куски известняка. Граф осмотрел все очень тщательно, верх пещеры, казалось, оставался достаточно прочным, и он решил, что если они будут осторожны, дальнейшего обвала не произойдет.
Теперь в груде камней образовался проход шириной около фута, и как только Пурилла увидела свет, проникающий снаружи, она поняла их замысел.
Она молча наблюдала за их действиями, обхватив руками Джейсона, так, что Литтон снова заволновался:
— Вы в порядке, Пурилла?
— Да.
— Вы не могли бы посмотреть, сможет ли Джейсон проскользнуть через отверстие, которое мы проделали?
— Да, конечно, — ответила Пурилла. — Он уже рвался попробовать.
— Тогда отпустите его! — предложил граф. Пурилла освободила Джейсона, и, не дожидаясь приказа, он проскользнул в лаз и бросился к свету, идущему снаружи.
Песик легко добрался до конца лаза, и, как только раздался его радостный лай, девушка поняла, что он прыгает от восторга, пытаясь выразить графу восхищение своим освобождением.
Пурилла наблюдала за действиями людей, и, когда они сделали лаз немного шире, крикнула:
— Мне кажется, теперь я смогу пролезть через него.
— Вы уверены? — переспросил ее граф с другой стороны. — Будьте осторожны. Если вы что-либо заденете, известняк может снова посыпаться и покалечить вас.
— Я буду крайне осторожна, — пообещала Пурилла, подумав, насколько ей повезло с ее стройной фигурой. Но стоило ей просунуть сначала голову, а потом и плечи в лаз, она испугалась. При малейшем резком движении она могла сдвинуть древесный крепеж, и вся масса известняка обрушилась бы ей на спину.
Она почти прижалась лицом к земле, чтобы камни не поранили его, а затем внезапно почувствовала руки графа, подхватившие ее под локти. Он осторожно тянул ее к себе, пока сначала бедра, а потом и вся она не высвободилась из мелового плена.
Он поставил ее на ноги и обнял.
Едва веря в свое избавление и к тому же чувствуя, что вот-вот разрыдается, она уткнулась лицом в его плечо.
Сильные крепкие руки дарили успокоение.
— Все хорошо, вы в безопасности, и теперь я могу отвезти вас домой, — тихо произнес он.
— Вы… пришли!.. — прошептала она. — Я пыталась… сообщить… вам… о случившемся… с нами…
Голос ее был слаб, а речь почти бессвязна, и она подумала, что он не расслышал ее, поскольку лишь воскликнул:
— Ваше платье промокло, и вы, должно быть, очень замерзли.
Он освободил ее из своих объятий, и она попыталась найти платок, чтобы утереть выступившие слезы, и в этот момент увидела, как он снимает с себя куртку.
— Нет-нет… пожалуйста! — запротестовала она. — Я… в порядке.
Не обращая внимания на ее протесты, он укутал ее курткой.
Затем она услышала, как он обратился к конюху:
— Я отвезу ее сиятельство на своей лошади. Дайте мне вашу куртку, чтобы сделать седло более удобным.
— Нет… нет! — судорожно протестовала Пурилла, пока тот выполнял приказание.
— Позвольте мне сделать все самому, — возразил граф, и она почувствовала, что ей нечего больше сказать.
Главный конюх уложил свою куртку и еще одну, взятую у грума, спереди седла графа.
Затем, когда тот взобрался на лошадь, они подняли Пуриллу и усадили спереди него.
Поскольку его левая ключица еще давала о себе знать, Литтон обхватил девушку правой рукой, а повод взял левой.
Она очень волновалась за него, и ей хотелось попросить его дать ей возможность самой поехать на одной из лошадей.
Но она понимала, что настолько промерзла, что едва ли сможет самостоятельно удерживать поводья и сидеть в седле без передней луки.
«Здесь недалеко», — успокаивала она себя, прекрасно понимая, что графу не следовало бы рисковать своей поврежденной ключицей.
Но и спорить с ним было бессмысленно, и, когда он устроил ее так, чтобы она чувствовала себя удобно на этом импровизированном переднем седле, они медленно двинулись в путь.
Одного из грумов послали вперед предупредить домашних об их возвращении, в то время как двое других ехали сзади, а Джейсон взволнованно бегал вокруг всей процессии.
Как замечательно было сидеть, прижавшись к графу, чувствовать его руки, обнимающие ее, и знать, что опасность уже позади!
