— Но сейчас вы чувствуете себя лучше?
— Намного лучше. Прошу вас, расскажите, как меня нашли.
— Это я нашла. По правде сказать, я даже видела, как вы упали, когда ваш конь споткнулся. Кроличьи норы очень опасны на том поле. Я никогда не езжу там верхом.
— Мне следовало быть более осторожным, — сказал граф с сожалением.
— Но откуда вам было знать о кроличьих норах, если вы не из наших мест? И ваш бедный конь все еще очень хромает.
— В этом моя вина.
— Бен говорит, что после такого растяжения его нога будет слаба больше месяца, и вам придется остерегаться ездить на нем все это время. Да и после этого вам придется соблюдать осторожность.
Она говорила об этом с такой неподдельной тревогой, что графу пришлось успокоить девушку:
— Поверьте, я не стану седлать его, пока он не поправится.
— Все равно это произойдет раньше, чем вы сами окончательно выздоровеете.
Пурилла присела на стул рядом с кроватью. Пока они разговаривали, граф слышал, как няня успела спуститься вниз по лестнице и теперь поднималась обратно.
— Боюсь показаться вам надоедливым, — сказал он, — но я все еще жду вашего рассказа. Почему, увидев, как я упал, вы велели принести меня сюда?
— Наш дом был ближе всего, — ответила Пурилла, — и, честно говоря, нигде больше в деревне вам не удалось бы отлежаться, разве только в доме пастора, но у него там шестеро очень шумных ребятишек!
— Как хорошо, что именно вы оказались «доброй самаритянкой», а не пастор!
— Из-за того, что моя невестка в отъезде, няню сильно шокировала сама мысль о вашем пребывании здесь. Но, как оказалось, ей больше всех доставляло удовольствие ухаживать за вами.
— Удовольствие? — засомневался граф.
В голубых глазах Пуриллы промелькнули озорные искорки.
— Она любит, когда есть, кого пестовать, как беспомощное неразумное «дитятко», как она говорит. Каждый, кто болен, оказывается в ее власти, и хотя вы можете с ней в чем-то не соглашаться, вам все равно придется подчиниться ей.
Ее слова рассмешили графа, но он сдержал смех, чтобы не вспыхнула снова боль, и просто улыбнулся.
— Моя няня была такой же, — согласился он. — Я пробовал бороться с ее диктатом в течение нескольких лет, но безрезультатно, а когда меня отправили в школу, учителя там оказались почти столь же непоколебимы в своих суждениях.
Пурилла обворожительно хмыкнула, и от ее смешка на графа пахнуло очарованием беззаботной юности.
— Думаю, няни одинаковы во всем мире, — сказала она, — а моя нянюшка по-прежнему строга со мной, даже теперь, когда я выросла.
Как будто спеша подтвердить эти слова, в дверном проеме появилась няня.
— Ну а теперь, мисс Пурилла, — строго сказала она, — я попрошу вас оставить комнату, пока ваша болтовня вконец не измотала моего пациента.
— Я не устал, — заторопился с возражением граф, зная, что немного лукавит при этом.
— У вас глаза слипаются, сударь, — настаивала на своем няня. — Не успеете вы произнести «Джек Робинсон», как уже уснете!
Граф открыл рот, чтобы решительно заявить о своем нежелании спать.
Но прежде, чем он успел что-либо предпринять, Пуриллу выдворили из комнаты, шторы приспустили, чтобы ему не мешал свет, и к явному неудовольствию графа, ему не оставалось ничего, кроме как уплыть в страну сновидений и грез.
Много позже, ближе к обеду, граф снова увидел Пуриллу.
Доктор навестил его и велел отдыхать, няня принесла ему превосходный ленч и повторила наказ врача.
Все это приводило его в раздражение, поскольку мало того, что он не имел никакого желания валяться в постели, он обнаружил вдобавок, что, стоило ему только прикрыть глаза, как он действительно погружался в сон. А когда он пробуждался, то чувствовал себя в состоянии мыслить здраво, и его охватывало прежнее беспокойство.
Когда, по его предположению, наступило время вечернего чая, Пурилла вошла в комнату, держа в руках маленькую вазочку с белыми лесными фиалками, и поставила ее возле кровати.
— Я собирала фиалки в тот день, когда увидела вас, .. несущегося галопом по полю, где живут кролики, — сказала она. — Их совсем мало под деревьями и в лесу, ну а уж белые и вообще большая редкость. Я всегда радуюсь своей удаче, когда нахожу их.
— Самая большая удача, что вы видели, как я падал, — заметил граф, — иначе я мог бы пролежать там несколько дней.
— Думаю, кто-нибудь все же нашел бы вас, — ответила она. — Однако когда это случилось, потребовался целый час, чтобы привести людей из деревни, а потом принести вас сюда.
— Вижу, я доставил вам много проблем, — вздохнул граф.
— Напротив, это было захватывающее приключение, — возразила Пурилла. — В Литл-Стентоне редко что-либо происходит, а этот случай предоставил няне и мне возможность заняться чем-нибудь полезным, да и всем в деревне теперь есть о чем поговорить.
Она помолчала немного и добавила;
— Вы, наверное, догадываетесь, их больше всего занимает вопрос, кто же вы.
Граф улыбнулся.
Пурилла и сама, как и остальные обитатели Литл-Стентона, сгорала от любопытства, и это не могло укрыться от графа.
Он раздумывал. Разумнее всего было бы не говорить ничего или, на худой конец, придумать ложное имя.
Но тут он сообразил, что, хотя он и велел своему ординарцу не волноваться о нем, слуги, конечно же, уже начали беспокоиться, тем более по прошествии стольких дней. Выходит, ему следовало сообщить им, что он в надежных руках.
— Полагаю, — начал он, — вы слышали о Рок-Хаусе?
Девушка быстро перевела на него взгляд.
— Так вы оттуда?
Она вскрикнула.
— Ну конечно же! Какая же я глупая! Я могла бы сообразить! Вы, должно быть, новый граф!
— Я полагал, вы догадались, кто я.
— Я слышала, что какой-то кузен унаследовал имение после того, как старый граф и его сын погибли при крушении поезда, но я никак не ожидала увидеть вас здесь, в Литл-Стентоне.
— Ну что ж, вот он я!
— Там, в Рок-Хаусе, должно быть, очень волнуются за вас.
Ее голос стал серьезен, когда она продолжила:
— Няня осмотрела ваши карманы, чтобы узнать, кто вы, на случай, если вдруг вам стало бы хуже, чем мы предполагали…
— Вы хотите сказать, если бы я умер, — перебил ее граф, — и вы хотели уведомить ближайшую родню.
Пурилла улыбнулась.
— Вы такой большой и казались таким сильным. Я не могла и подумать, что у вас окажутся серьезные повреждения.
— У меня их нет! — решительно заявил граф. — Но мне слишком неловко ощущать себя калекой, особенно в чужом доме.
Пурилла снова засмеялась.
— Если уж нам уготовано судьбой принимать у себя в доме и лечить раненого, я, естественно, хотела бы, чтобы это оказался «высокий красивый незнакомец», такой, какого няня видит в чайных листах, когда
