грязному.
Ее чувства были настолько обострены, что мука показалась невыносимой.
Она молча разрыдалась, обливая горячими слезами драгоценное кружево подушки, и бог, смилостивившись над ней, дал ей забыться глубоким, тяжелым сном.
Манелла проснулась, будто от толчка. Часы на камине показывали без четверти пять.
Мгновенно уловив движение хозяйки, Флэш понял, что она не спит, и подскочил к ней с обычным утренним приветствием.
Рассеянно потрепав пса по макушке, Манелла решительно встала и вышла через узенькую дверь на боковую лестницу, которой еще не видела. Она и сама не знала, что указывало ей дорогу, ведь она никогда прежде не была «в этой части дома. Как будто неведомая сила увлекала и подталкивала ее в верном направлении.
Верное направление приобрели и ее мысли. Решение пришло само собой.
— Если я здесь останусь, то из любви к маркизу либо поддамся на его убеждения и совершу грех, либо расскажу, кто я, и совершу глупость. В обоих случаях я дам повод к неуважению, — рассуждала Манелла, воспитанная в непоколебимых нравственных правилах.
Из романов она знала, что девушка, которую устраивают так, как накануне было предложено ей, навлекает на себя несмываемый позор, теряет все связи с родными и знакомыми, а возлюбленный, постепенно охладев к ней, в итоге начинает ее презирать, упрекая в том, что сам же и навязал ей.
Кроме того, Манелла тоже ценила доброе имя своей семьи. Девушка не могла признаться перед маркизом, что она, дочь шестого графа Эйвонсдейла, в одиночку пустилась в рискованное путешествие. Такое признание было просто немыслимо.
Порядочные девушки не убегают из дома.
Разумеется, у нее были самые веские основания для побега. Однако, памятуя, как оберегал честь рода отец, выплачивая ростовщикам огромные суммы за своего беспутного брата, Манелла чувствовала, что не может рассказать правду о своем опекуне, выдав секреты домашних неприятностей.
» Пусть этот скелет останется в нашем шкафу «, — сказала себе Манелла.
» Скелетом в шкафу» англичане называют семейную тайну.
К тому же открыть маркизу свое происхождение было бы равноценно требованию на ней жениться, а брак явно не входил в его планы на ближайшее будущее.
Манелла была бы не лучше графини Иветт, готовой опоить его сонным зельем, чтобы заманить к алтарю.
Следовательно, ей оставалось одно; бежать и из этого дома.
Она приняла решение.
— Флэш, милый, нам пора!
Флэш неуверенно завилял хвостом. «Пора» принадлежало к числу тех заветных слов, которым он особенно радовался, так как они предвещали прогулку. Однако от него не укрылось волнение и печаль хозяйки. В этой ситуации сеттер счел за благо проявить сдержанность и выжидал, равно готовый пуститься в пляс и горевать вместе с хозяйкой.
Манелла быстро собрала свои немногочисленные пожитки и выскользнула из комнаты. Флэш ринулся за ней, не изъявляя ликования, обычно охватывавшего его, едва предоставлялась возможность прогуляться.
Девушка осторожно вошла в конюшню через дверь, расположенную ближе всего к стойлу Герона. В полумраке помещения она заметила, что почти все лошади лежат. Почуяв приближение хозяйки, Герон, всегда спавший стоя, запрядал ушами.
Похлопав жеребца по шее, Манелла сняла с крючка упряжь и быстро запрягла верного друга. Потом она привязала к седлу узелок с одеждой — как и в первый раз, когда уезжала из родительского дома. Герон, не обладавший собачьей утонченной чувствительностью, искренне обрадовался предстоящей прогулке.
Вопреки опасениям Манеллы, ее никто не заметил. Должно быть, грум, крепкий молодой парень, явно не страдавший бессонницей, спал в другом конце конюшни.
Девушка беспрепятственно вышла во двор, где ее ожидал Флэш.
Флэш по опыту знал, что ему лучше не подходить к незнакомым лошадям. Среди них попадаются такие нервные: едва заметив собаку, начинают вставать на дыбы, метаться, пугать других животных.
Поприветствовав хозяйку и отсалютовав Герону, своему доброму приятелю, Флэш терпеливо ждал, когда они тронутся в путь.
Манелла ловко вспрыгнула в седло, не воспользовавшись лесенкой для дам, с которой им было удобно усаживаться на лошадь в их длинных амазонках, и натянула поводья.
Они двинулись в путь при свете первых утренних лучей встающего солнца, заставляющих меркнуть звезды на восточном склоне неба.
Бросив скорый, прощальный взгляд на замок, Манелла мимолетно засомневалась.
Может быть, ей не следует уезжать?
Всей душой ей хотелось быть с маркизом!
Но инстинктивно чувствуя, что маркиз не довольствуется обладанием ее душой, и зная, что им никогда не суждено соединить свои судьбы, как подобает, священными брачными узами, Манелла постаралась отбросить все сомнения, мучившие ее.
Если между ними навсегда останется непреодолимая преграда, она должна поступить так, как диктует ей чувство долга.
Подводя итог своим размышлениям, она вслух скомандовала себе:
— Прочь сомнения. Вперед!
Герон, восприняв последнее слово как команду, поскакал крупной рысью, унося хозяйку прочь из этого места, где она нашла свою любовь.
Глава 7
Прежде, когда Манеллу что-нибудь волновало или огорчало, она выводила Герона и скакала куда глаза глядят во весь опор, так что быстроногий Флэш мог, не сдерживая себя, насладиться быстрым бегом. Под действием свежего воздуха, бьющего в лицо при быстрой езде, плохое настроение незаметно отступало.
Но теперь Манелла не могла позволить себе подобной роскоши. Бог знает, сколько миль им придется преодолеть, прежде чем удастся где-либо остановиться! К тому же она не верила, что печаль, обрушившаяся на ее сердце, может отступить так же легко, как в детстве.
События последних дней разом сделали Манеллу взрослой, немудрено, что пора относительно беспечной юности казалась ей безвозвратно ушедшей в прошлое.
Она миновала несколько деревень, не тревожась о том, что ее могут приметить, не думая, где будет сегодня ночевать, не заботясь, на что станет жить.
Ее мысли безраздельно занимал маркиз.
При виде каждого придорожного столба, указывавшего, что путник, миновавший его, на милю приблизился к цели, Манелла ощущала укол в сердце.«У нее теперь не было никакой цели, и, отдаляясь от заветного замка, она углубляла пропасть, разделявшую ее с возлюбленным.
Тем временем солнце целиком вошло в свои права. День задавался жаркий.
Наконец Манелле пришло в голову, что пора напоить ее четвероногих друзей.
Сама она не испытывала ни голода, ни жажды, ни усталости.
Они как раз въезжали в деревню, как будто побольше других. Манелла заметила гостиницу. В отличие от прочих строений, утопавших в садах, этот дом стоял на голом месте.
То ли хозяин гостиницы не любил зелени, то ли рассчитывал, что, стоя на голом месте, гостиница уж точно бросится в глаза любому путешественнику, соблазняя его передохнуть.
У гостиницы стояла группа мужчин, одетых явно не по-деревенски.
Мельком взглянув на эту компанию, Манелла успела заметить, что они — в цилиндрах. Потом она почувствовала, что привлекает внимание. Только теперь Манелла вспомнила, что убегает не столько от маркиза, который едва ли станет ее преследовать, сколько от дяди.
Осознав грозящую ей опасность, Манелла натянула поводья. Герон послушно ускорил шаг.
Благополучно выехав из деревни, Манелла оглядела местность. По одну сторону дороги луг спускался к
