– Я не позволю вам красть картины у моей тети, пользуясь тем, что она больна и не может вам помешать! – решительно заявила Лила. – Немедленно повесьте картину на место! И вам лучше уйти отсюда: вы не имеете права сюда приходить!
Ее голос звенел от гнева, и Никлас грозно нахмурился.
Он не выпускал полотно из рук, явно не собираясь его возвращать.
– Ну что, будете путаться у меня под ногами? – угрюмо проворчал он. – Убирайтесь с дороги, не то пожалеете!
– Только посмейте унести картину из дома – я немедленно вызову полицию! – пригрозила ему Лила.
Она загородила похитителю путь из гостиной, прекрасно сознавая, что с него вполне станется отпихнуть ее в сторону и уйти с картиной. Но она была полна решимости помешать столь откровенному грабежу.
Она ухватилась за раму картины, пытаясь вырвать ее из его рук, и без устали повторяла:
– Вы ведете себя неприлично. Уходите, иначе я позову слуг, они не дадут вам обворовать тетю!
Она тянула картину к себе, но Никлас только крепче цеплялся за нее.
– Уйди с дороги, глупая английская девчонка! – рычал он. – Какое тебе, к черту, дело до того, что я забираю эту картину? Уж не хочешь ли ты сама ею завладеть?
– Она принадлежит моей тете, пока она жива, а потом она перейдет к вашему брату! – гневно ответила Лила и снова потянула ее к себе.
Продолжая удерживать картину одной рукой, Никлас сжал вторую в кулак и изо всех сил ударил девушку в плечо.
Она отчаянно закричала.
Простившись с Лилой, маркиз долго сидел в гостиной, разглядывая оставленный ею этюд.
За этим его и застал вернувшийся домой граф.
– Прекрасные новости, Кэрью! – выпалил он. – Примерно через час сюда доставят великолепное полотно Адриана ван де Велде и еще одно, кисти Якоба ван Рейсдала.
– Я очень рад, – ответил маркиз. – А что ты скажешь вот об этом?
Взглянув на картину, которую маркиз продолжал держать в руках, граф воскликнул:
– Тот самый Вермер, о котором было столько разговоров! Кто тебе сделал эту копию?
– Это не подделка, – промолвил маркиз, – а подготовительный этюд, написанный Вермером прежде, чем закончить портрет, который сейчас висит в музее «Маурицхейс».
– Этюд? – изумленно переспросил граф.
Он взял в руки картину, внимательно ее осмотрел, затем перевернул, чтобы взглянуть на обратную сторону холста.
– Он действительно кажется старинным, – согласился он. – Но кто тебе его привез?
– Молодая девушка, назвавшаяся племянницей баронессы ван Алнрадт.
Граф искренне удивился.
– Я был знаком с бароном. Да и с баронессой тоже, если на то пошло. Очаровательная была пара! Но после его смерти она нигде не показывалась.
– Мне сообщили, что она больна, – сказал маркиз, – а ее племянница хочет продать эту картину, чтобы заплатить за серьезную операцию, которую надо сделать баронессе.
– И она утверждает, что это – этюд Вермера?
– Она считает, что человек, завещавший «Маурицхейсу» «Головку девушки», был дружен с бароном.
– Кажется, это похоже на правду, – медленно произнес граф. – Но я не могу поверить, что это – действительно этюд, написанный Вермером. Если бы такой этюд существовал, о нем уже было бы известно.
– Мне и самому так кажется, – кивнул маркиз.
– Картина, конечно, прекрасная, – выдавил из себя граф. – Но я бы на твоем месте тщательно проверил ее подлинность, прежде чем платить за нее хоть одно пенни.
– Именно это я и намерен сделать, – заявил маркиз. – Мисс Кавендиш предложила мне связаться с торговцем картинами по фамилии Нийстед.
– Я о нем слышал, – сказал граф, – но не стал бы безоговорочно ему верить. Впрочем, это относится почти ко всем торговцам.
Подлинность картин, которые я тебе привез, удостоверена директором Государственного музея.
Маркиз рассмеялся.
– Ну, лучше не придумаешь!
– И я так считаю, – улыбнулся граф.
– В то же время, – задумчиво промолвил маркиз, – мне жаль мисс Кавендиш. Она очень тревожится о своей тетке. И она оказалась очень хорошенькой девушкой!
– Ага, – воскликнул граф, – тогда тебе надо быть еще осторожнее! Покупка картин – это одно дело, но
