глаза маркиза, и он верил, что обрел бесценный жемчуг, который всегда искал в женщине, на которой хотел бы жениться.
А вчера вечером все его планы на будущее рухнули у него на глазах.
Глава 2
Маркиза разбудил стук поднимаемого якоря, и через несколько минут яхта начала крениться и поворачиваться по мере того, как взмывались вверх и надувались ветром паруса.
У него болела голова, во рту была сухость, и маркиз понял, что прошлым вечером, против обыкновения, выпил слишком много.
Бренди в гостинице у причала оказалось на удивление хорошим, а потом, когда он вернулся на яхту, то почувствовал себя таким подавленным и вообще обиженным жизнью, что послал стюарда за графином своего лучшего кларета, который пил потом вплоть до раннего утра.
Думая о прошлом вечере, он вспомнил, что привел с собой на борт женщину, и спросил себя, не сошел ли он с ума.
Как же после всего, что с ним случилось и должно было бы послужить ему уроком на всю жизнь, он мог допустить такую оплошность и навязать самому себе проблемы еще одной женщины, которая, если он не проявит осторожности, несомненно, станет обузой?
Но его мысли не могли долго задерживаться ни на чем ином, кроме вероломства Сары, потому он стал вспоминать, почему оказался в Дувре, почему слишком много пил и почему в холодную, промозглую мартовскую погоду затеял морскую прогулку.
Мысли о прошлом увели его к первой встрече с Сарой.
Он был так занят в Лондоне, что прошлой зимой бывал в Элвине реже обычного.
Он принимал участие во множестве комитетов и обсуждений, касающихся создаваемого законопроекта о реформе, и часто выступал также по другим вопросам в Палате лордов.
Кроме того, новый король, Вильям IV часто требовал его присутствия в Букингемском дворце.
Хотя подобное уважение к его мнению было весьма лестно для маркиза, однако вся эта работа оставляла ему мало времени для собственных дел.
Поэтому он чувствовал себя школьником, сбежавшим с урока, когда ускользнул из Лондона в Элвин на несколько дней, чтобы насладиться охотой, пока еще не кончился охотничий сезон.
Участвуя тогда в одном из лучших на его памяти гонов, он скакал в поле верхом, и когда пересекал вспаханную межу, подкова его лошади зацепилась за камень.
Это была одна из его лучших лошадей, поэтому он сошел с нее и отпустил участников погони продолжать охоту без него.
Подняв ногу лошади, он увидел, ; что камень торчал между копытом и подковой, войдя наполовину в образовавшуюся щель.
Вокруг не было ничего, чем можно было бы вытащить камень.
Оглядевшись, маркиз увидел, что находится в пределах своего поместья, которое было очень обширным, а вблизи виднелась одна из его усадеб.
Он вспомнил, как год назад его агент говорил ему, что усадьба была сдана в аренду сэру Роберту Чесни.
Обычно маркиз посещал каждого нового арендатора, но на этот раз он забыл о прибытии сэра Роберта, а когда наведывался в Элвин, то с ним приезжало столько гостей, что у него не было времени нанести визит вежливости местным обитателям.
«Теперь мне представилась возможность принести им свои извинения», — сказал он себе, ведя за уздечку свою лошадь к усадьбе.
Он сразу же направился в конюшню, и, найдя там пожилого конюха, разъяснил, что приключилось с лошадью.
Конюх узнал его и, поднеся руку ко лбу, сказал:
— Не беспокойтесь, милорд. Я быстро уберу этот камень, и вы сможете догнать охотников. Судя по лаю, они теперь пробираются через лес Чандл Вуд, но вряд ли они найдут кого-либо там!
— По-моему, лиса именно там ушла в нору, — ответил маркиз.
— Если она там, им придется копать глубоко! — сказал кучер с улыбкой.
И взяв лошадь под уздцы, повел ее к пустому стойлу.
— Пока вы занимаетесь ею, — сказал маркиз, — я нанесу визит сэру Роберту. Он дома?
Изменившимся голосом конюх ответил:
— Сэр Роберт умер на прошлой неделе, милорд!
— Я ничего не знал! — воскликнул маркиз.
Он подумал, что его агент допустил большую оплошность, не сообщив ему об этом.
Если бы он знал, то послал бы вдове сэра Роберта письмо соболезнования или по крайней мере прислал бы венок на похороны.
— Наверное, ее милость захочет познакомиться с вами, милорд, — сказал конюх.
Маркиз двинулся к парадной двери, ему было неловко, что придется сейчас извиняться перед леди Чесни, Пожилой слуга провел его через небольшой холл туда, где, как помнил маркиз, была расположена очаровательная гостиная с окнами на розовый сад, разбитый с задней стороны дома.
Очаровательной оказалась не только гостиная, но и находившаяся там дама.
Она была явно изумлена, увидев его после того, как лакей доложил о нем. Но маркизу понравилась манера, с какой она приветствовала его спокойным и сдержанным голосом, а также и ее внешность, В черном платье, подчеркивавшем и оттенявшем белизну ее кожи, золото волос и голубизну глаз, леди Чесни была чрезвычайно обворожительна и соблазнительна.
Она предложила ему напитков и фруктов, и, усаживаясь напротив нее, он сказал:
— Я только что узнал от вашего конюха о кончине вашего мужа. Сожалею, что не прислал вам своих соболезнований и не выразил своего сочувствия, поэтому делаю это сейчас.
— Я благодарю вас, милорд, — ответила леди Чесни. — Мой муж был болен уже несколько лет, и мы поселились здесь по совету врачей, потому что свежий воздух и сельский покой должны были оказать на него благотворное действие.
Она замолчала, а затем, сдерживая рыдания, сказала:
— К сожалению, они… ошибались.
Так началось их знакомство, которое быстро переросло в дружбу, а затем — и в любовь.
Маркиз покидал усадьбу под впечатлением ее голубых глаз, глядевших на него трогательно, с любопытством и с явным восхищением.
Он возвратился на следующий день, поскольку считал, что раз не послал венка на похороны, то должен по крайней мере привезти вдове экзотических фруктов и цветы из своих теплиц.
Она выразила благодарность и сказала, что ей было бы интересно увидеть его особняк Элвин, о котором она столько слышала.
Маркиз выразил желание быть ее гидом по своей усадьбе. Он был вознагражден ее восторгом от дома и сокровищ, собранных здесь его предками, а также от тех нововведений, которыми он сам украсил особняк.
Лишь спустя полгода маркиз стал тем, кем желал быть уже через неделю после знакомства с нею, — любовником Сары Чесни.
Чтобы добиться своего, ему потребовалось все его красноречие и вся изобретательность. Но не потому, что она не любила его.
Леди Чесни говорила, что полюбила его с первого взгляда и что он настолько овладел ее сердцем, что оно уже не принадлежало ей.
Однако она беспокоилась о том, чтобы на их отношения не легла тень скандала, который, как она говорила, мог бы пагубно отразиться на их любви.
Она так убедительно ему объясняла, что маркиз согласился с ее разумными доводами.
— Вы так обаятельны и так великолепны, милорд, — говорила она, — что для каждой женщины, с которой вы встречаетесь, естественно влюбиться в вас. В обществе такие строгие нравы, и никто не поверит, что какая-либо женщина может устоять перед вашим магическим обаянием.
— Вы преувеличиваете, — сказал с улыбкой маркиз, польщенный ее словами.
