– Постойте! – закричал Макс Мэнтон. – Вы не можете так просто уйти, вы не имеете права вести себя подобным образом.
– Лишь от вас зависит, выйдете ли вы из заточения. Всего пара росчерков пера, и все в прошлом, – ответил француз, и голос его слышался уже издалека.
– Спокойной ночи, мистер Мэнтон,
Макс Мэнтон, по-видимому, пошел за ними. Раздался шум борьбы, и Аманда услышала его крик:
– Черт вас побери!
Неожиданно вспыхнул свет. Макс Мэнтон лежал на полу, а двое мужчин заламывали ему руки за спину.
– Отпустите его! – невольно вскрикнула она.
– Сюда, – сказал американец.
Открылась дверь, которую Аманда раньше не заметила. От нее вниз шли каменные ступени. Двое мужчин, подхватив Макса Мэнтона под мышки, потащили его вниз по лестнице. Аманда последовала за ними.
Каменными коридорами через железные ворота, которые запирались за ними, они подошли к железной решетке, которую пинком открыл один из волочивших Макса Мэнтона тюремщиков.
Это был старый подвал, где стояла железная кровать и стул.
Под потолком висела лампочка, и в ее свете девушка разглядела высоко вверху в гладкой стене маленькое зарешеченное окно.
Макса Мэнтона грубо втолкнули в комнату, он потерял равновесие, упал на каменный пол и вскрикнул от боли.
Американец подтолкнул девушку и произнес:
– Скажи своему дружку, чтобы поторопился. Мы не собираемся здесь долго торчать, здесь чертовски холодно.
Дверь за ними захлопнулась, и Аманда услышала, как ключ повернулся в замке.
Затем клацнули железные ворота. Снова послышался скрежет ключа, и Аманда поняла, что их тюремщики поднимаются наверх, в квадратную комнату.
Макс Мэнтон застонал. Склонившись над ним, она спросила:
– Они вас ранили?
– Очень больно колено. У меня повреждено сухожилие. А самое непереносимое, это то, что меня скрутили какие-то грязные свиньи.
– Мне очень жаль, Макс, – спокойно проговорила Аманда.
– Как они осмелились? – в ярости спросил он, глядя на нее снизу вверх невидящим взглядом.
– Послушайте, позвольте мне помочь вам подняться. Мэнтон снова застонал и попробовал пошевелиться.
Наконец девушке удалось помочь ему сесть на стул.
– Что мы тут, черт возьми, будем делать! – выкрикнул он.
Никакого отопления в подвале не было. С каждой минутой становилось все холоднее и холоднее. Холод шел от сырых стен, к тому же ночной воздух проникал в открытое окно над ними.
– Вы думаете, они продержат нас здесь до завтрашнего утра? – тревожно спросила Аманда.
Словно в ответ на ее вопрос, через решетку двери упал свет и раздался голос:
– Позвольте мне ответить вам, мадемуазель: «Нет и нет, если мистер Мэнтон поставит свою подпись на двух клочках бумаги».
Очевидно, француз незаметно вернулся, желая подслушать их разговор.
Аманда прошла по направлению к двери, вытянув вперед руки, и прильнула лицом к решетке.
– Пожалуйста, месье, – мягко проговорила она, – не держите нас здесь. Здесь очень холодно, и у мистера Мэнтона болит колено.
– А вы? Мадемуазель, на вас только легкое платье. К утру вы совсем замерзнете.
– Так давайте поговорим как цивилизованные люди.
– Боюсь, что в таком случае Макс Мэнтон будет менее сговорчив. Думаю, вы знаете, что он любит комфорт. Впрочем, как джентльмен мистер Макс Мэнтон, несомненно, предложит вам свой пиджак.
– Его шелковая рубашка не сможет защитить его от холода, которым веет с заснеженных горных вершин.
Повисла пауза, а затем Аманда сердито произнесла:
– Это пытка, и вы знаете это. Вы не имеете права оставлять нас тут без одеял и даже без воды.
– Вода! – проговорил француз все тем же спокойным голосом. – Боюсь, моя дорогая мадемуазель, без нее вам придется обойтись. Так как вы не будете много двигаться, вам и мистеру Мэнтону не нужна и еда. Впрочем, без воды человек долго не протянет.
– Вы хотите сказать, – перебила его Аманда, – что вы хотите уморить нас голодом?
– Только две подписи, мадемуазель. Так просто, не правда ли? И тогда вас посадят в мою замечательную машину и отвезут на прекрасную виллу с центральным отоплением и теплыми удобными постелями!
– Вы не можете так поступить! Мы живем в цивилизованном мире! Отпустите нас! Давайте все обсудим разумно!
– Все зависит от мистера Мэнтона. Предложите ему обсудить мои условия.
– Если вы думаете, что я отдам этой свинье все мое состояние, то вы ошибаетесь, – раздался голос Макса Мэнтона. – Полиция скоро схватит его. Кроме того, даже если я и подпишу их бумажку, это будет незаконно.
– Не хотелось бы, чтобы у вас возникли какие-нибудь иллюзии, – проговорил француз. – Мы, конечно, возьмем и собственность, и активы, которые он держит в «Чейс-Банке». Вы видите, мистер Мэнтон, мы знаем о вас довольно много. Мы знаем, что вы держите все в своих руках и не позволяете никому из членов правления распоряжаться вашим огромным состоянием. Вашей подписи будет вполне достаточно. Не станем от вас скрывать: мы хотим обезопасить себя от любых действий с вашей стороны или со стороны ваших приспешников, которые могли бы в будущем причинить нам вред.
– Идите к черту! – резко произнес Макс. Француз вздохнул:
– Сегодня это ваше последнее слово! Вы смелы, и надеюсь, что вам и очаровательной мадемуазель будет не слишком холодно. Мои люди не останутся здесь на ночь, и если вы сейчас не измените свое решение, вам придется ждать, пока они позавтракают. Это будет часов в восемь. Если вы захотите меня увидеть, вас ко мне приведут. Спокойной ночи, господа!
– Мы не сможем выдержать здесь целую ночь! – в отчаянии воскликнула Аманда.
Внезапно загорелся свет. Должно быть, его включил француз. Аманда прижалась лицом к решетке, стараясь разглядеть хоть что-то. Но перед ней была только стена коридора.
– Свинья, грязная мерзкая свинья! – прошептал Макс.
– Не хотите договориться? – спросила Аманда, дрожа. – Скажите, что хотите обсудить их предложение. Надо же выбраться отсюда. Разве вы не чувствуете, насколько здесь холодно?
– Конечно, чувствую, но я не сдамся им без боя.
– Все это очень хорошо, но вы же слышали: они хотят жаждой и голодом вынудить вас покориться!
– Вы и вправду полагаете, что я отдам им миллион фунтов? Думаю, они раньше окажутся в аду.
– Они лишь хотят, чтобы вы не публиковали вашу пьесу.
– Они меня боятся! Боятся, понимаете? Я их прижал, этих акул!
Аманда присела на кровать, на которой лежал лишь тонкий жесткий матрас. Обхватив себя руками, она начала говорить, стараясь, чтобы зубы не стучали от холода.
– Я помню тот шум, который ваша пьеса произвела в Америке. Люди даже кончали самоубийством.
– Только три человека! Могло быть гораздо больше. Они заслужили все, что было о них написано!
– Неудивительно, что французы не хотят, чтобы то же самое произошло во Франции. Что же нам делать?
Она осмотрела потемневшие от времени стены. Штукатурка потрескалась и местами отвалилась, обнажив средневековую кирпичную кладку.
– Вы знаете это место? – спросила она.
