— Поэтому еще в юности он решил для себя, что будет путешествовать где пожелает, постигать языки, а со временем писать книги о людях, которые встретятся на его пути.
— И эти книги будут написаны для всех, кто захочет их прочесть?
— Да, когда он опубликует их.
— Вы хотите сказать, что он уже написал их?
— Две из них уже написаны, — сообщила Лоилия, — и я помогала ему, поэтому знаю, какие они увлекательные, — самые интересные из всего, что я когда-либо читала.
Увидев настороженный взгляд лорда Брэйдона, она объяснила:
— В них нет никаких секретов. Все секреты заперты у папы до той поры, пока они не устареют и станут безобидными; я только боюсь, что он… не будет… вместе с нами радоваться успеху, который он… заслужит как автор.
— Бы еще не сказали мне, есть ли у вас другие родственники, которые могли бы воспитывать вас и приглядывать за вами.
Лоилия улыбнулась, и он обнаружил не замеченную ранее ямочку на ее щеке.
— Дело в том, что я очень счастлива с папой, а потому отказалась жить с моими тетями и кузинами, предлагавшими мне свой дом.
Ей показалось, что лорд Брэйдон не одобряет такого поведения, и поспешно добавила:
— Перед смертью мама взяла с меня обещание ухаживать за папой. Как все неординарные личности, он никогда не думает о себе.
Ее голос как бы излучал тепло и заботу об отце.
— Каждый раз после завершения «миссий», как он называет свои поездки, он возвращается истощенный, так как много времени проводит без должного питания, а иногда и вовсе без еды; к тому же порой ему приходится жертвовать ночным сном ради достижения цели.
— Но тем не менее, — мягко сказал лорд Брэйдон, — я думаю, и вы нуждаетесь в заботе о вас.
Лоилия рассмеялась.
— Вы только подумайте, как невыносимо было бы мне жить с тетушками, вечно повторяющими: «Делай это, делай то», — или поучающими, как, например, одна из них: «Ты должна стараться, Лоилия, дорогая, вести себя как леди!»
Она так уморительно изобразила тетю, что лорд Брэйдон, сам того не желая, рассмеялся, но, спохватившись, спросил:
— Разве это так трудно — следовать ее совету?
— Для меня — да. Я не хочу быть леди из общества — посещать балы и приемы и слушать глупые беседы молодых людей, для которых самое интересное занятие — пытаться определить победителя в Дерби !
В глазах лорда Брэйдона промелькнули насмешливые искорки.
— А вы довольно беспощадный критик.
— Я лишь утверждаю истину! — сказала Лоилия с вызовом. — Общаясь с папой, я нахожу молодых людей крайне глупыми и невероятно скучными. Вот почему я никогда не выйду замуж!
— Вы намерены никогда не выходить замуж? — недоверчиво спросил лорд Брэйдон.
— Как я могу привязаться к какому-то мужчине, который не знал ничего более опасного, чем падение со своей лошади?
Лорд Брэйдон не удостоил ее ответом, и она продолжала:
— К мужчине, который не прочел ни одной книги после окончания школы и считает, что любая девушка должна преисполниться благодарностью за то, что он снизошел до разговора с нею!
Лорд Брэйдон от души рассмеялся.
— Вы можете смеяться сколько угодно, — не сдавалась Лоилия. — Все равно вы знаете, что это — истина!
Она немного помолчала.
— Вы знаете, когда вы рассказывали барону эту волшебную сказку о кандидате в лорды, желавшему жениться на мне, я не могла не подумать, что он по крайней мере мог оказаться более интересным, чем любой из молодых людей, которых мне доводилось встречать!
— Мне, как молодому человеку, довольно обидно слушать такую характеристику, — заметил лорд Брэйдон.
Лоилия взглянула на него, и он поймал себя на мысли, как бы это ни было невероятно, что она до настоящего момента не видела в нем молодого человека.
В поезде она обратилась к нему первому за защитой.
Он был англичанином, и она знала его по имени.
Когда он вызволил ее из «Дома наслаждений», она вновь видела в нем лишь ангела-спасителя.
Он не был для нее живым, реальным мужчиной.
Лорд Брэйдон понял это так ясно, без каких-либо объяснений с ее стороны, что сам удивился своей обидчивости.
Ведь это была истина, и он знал ее.
Он увидел, как ее бледные щеки начинают окрашиваться румянцем смущения оттого, что она невзначай обидела его своими словами.
Торопясь успокоить ее, он добавил:
— Я лишь дразню вас и совсем не оскорблен вашими нападками.
— Н-но… я не считала вас таким, — оправдывалась Лоилия. — Я знаю, что вы… очень… очень способный и умный, и вы вели себя так же, как — я уверена — папа действовал бы в подобных обстоятельствах.
Несомненно, это была самая высокая оценка, которую она могла дать ему, учитывая ее чувства к отцу.
И он ответил ей, на этот раз совершенно серьезно:
— Благодарю вас, Лоилия! Я лишь надеюсь, что в будущем смогу соответствовать вашему мнению обо мне.
Глава 4
Званый ленч не оправдал ожиданий лорда Брэйдона и оказался даже более скучным, чем обед, на котором он был прошлым вечером.
Его забросали вопросами относительно поведения принца Уэльского, на которые он предпочел не отвечать.
Хозяева также проявляли немалый интерес ко всему, что касалось королевы, о которой отзывались с благоговением и завистью.
Он заметил, что немцам присуща некая ущербность, вызываемая размерами Британской империи.
И этот назойливый патриотизм то и дело проскальзывал в их беседе, о чем бы они ни говорили.
Лорд Брэйдон дошел наконец почти до физического изнеможения, часами защищая британскую позицию в мире.
По окончании ленча он поспешил в свой отель.
Он был встречен радостными восклицаниями Лоилии.
— Мы нашли его! Мы нашли его!
Она протянула ему фотографию, сделанную во время церемонии на военно-морском флоте, на которой были запечатлены в основном адмиралы, сидящие на палубе корабля, с кайзером в центре.
Лоилия указала на человека в заднем ряду. Его внешность не вызывала никаких сомнений.
У него были вздернутые кверху усы, такие же, как у императора, но только белые.
В нижней части фотографии были напечатаны имена снимавшихся.
Эта подпись подтверждала, что человек с белыми усами не кто иной, как Эдер Эдерснаер.
Перед его именем не было приставки «фон», и он являлся всего лишь капитаном, в то время как почти все остальные — адмиралами.
Лорду Брэйдону не составило труда заключить, что человек этот выполнял специальное задание в германском флоте.
Он вглядывался в снимок, стараясь запечатлеть в памяти это лицо.
