«Но как я могу опять взвалить на него это бремя?»— думала она.
Его доброта, сила и решительность в самых затруднительных случаях окончательно покорили ее сердце. Он заполнил собой весь мир.
«Я люблю его! Я люблю его!»— повторяла она мысленно теперь, хотя прежде пыталась не признаваться себе в этом.
Она знала, эта каюта защищает ее потому, что она на его яхте. «Морской лев» стал для нее сказочным дворцом, потому что он владел им.
Он самый настоящий, а не сказочный Принц.
«Хотя я — не Золушка, не заколдованная Лягушка, не Принцесса его мечты», — прошептала она.
Ее глаза наполнились непрошеными слезами от ощущения безнадежности ее любви.
Она тянулась к луне, которая всегда будет оставаться недоступной для человека.
— Я люблю его! — сказала она вслух, одеваясь к обеду.
На ней было новое платье, которое Уоткинс купил вместе с амазонкой.
В его простоте просвечивал все тот же шарм, которого всегда не хватало английским платьям.
Ее изящная талия казалась в нем еще более тонкой.
Вздымающиеся волнами пышные юбки делали ее похожей на цветок.
Она и не подозревала, что лорд Брэйдон видел в ней не распустившуюся белую розу.
Он ожидал ее в салоне.
После того как она призналась самой себе в любви к нему, ей трудно было побороть смущение и встретиться с ним взглядом.
Яхта стояла на якоре среди спокойного, неподвижного моря.
Слышался лишь мягкий плеск воды о борт судна, и заходящее солнце вливалось ослепительным светом через иллюминаторы.
Все это было частью ее волшебной сказки.
Лорд Брэйдон встал, когда она вошла.
Он был великолепен в своем вечернем костюме.
Она чувствовала, что рядом с ней самый лучший в мире мужчина.
— Уоткинс говорил мне о вашем новом платье, — сказал он, — и я думаю, вы знаете, как оно идет вам.
Па ее щеках вспыхнул румянец, но она сумела промолвить:
— Это наш… последний вечер… вместе?
— Надеюсь, что нет, — ответил лорд Брэйдон, — но давайте обсудим это после обеда.
Стюарды уже входили с подносами.
Так же как за ленчем во французской таверне, они говорили о вещах, которые лорд Брэйдон ранее никогда не обсуждал с женщинами.
Поскольку Лоилия провела достаточно времени со своим отцом, а также успела прочесть огромное количество книг, ему было порой нелегко перещеголять ее цитатами.
Ему также приходилось иногда напрягать свой ум, чтобы высказать убедительные доводы по некоторым темам, предлагаемым ею.
Все это было весьма увлекательно для него.
Когда обед закончился, Лоилия спустилась вниз пожелать отцу доброй ночи.
Он чувствовал себя слишком утомленным, и она вернулась к лорду Брэйдону.
Он стоял возле поручня на палубе и смотрел на открытое море, все еще тронутое последними лучами заходящего солнца.
Она встала рядом с ним.
Какое-то время он молча смотрел на нее.
И вновь, боясь встретиться с ним взглядом, она отвернулась.
— Это наш последний вечер здесь, — первым нарушил он затянувшееся молчание, — и мне хочется знать, Лоилия, были ли вы столь же счастливы, как я эти несколько дней?
— Вы действительно были… счастливы?
— Очень счастлив.
Она радостно вздохнула.
— Я так… боялась, что вам может стать… скучно.
— Я всегда обнаруживал в прошлом, — сказал лорд Брэйдон, — что скуку приносит все ясное и очевидное, особенно когда знаешь заранее, что скажет собеседник. — Он задумался на мгновение. — Вы же были неповторимой, оригинальной с той самой поры, как я впервые встретился с вами.
— Благодарю… вас.
— Я думал, будете ли вы скучать по мне после того, как мы были так близки друг другу в стольких трудных ситуациях.
Его слова ранили ее, так как предполагали скорую разлуку.
В какой-то момент ей хотелось поведать ему, как отчаянно она будет скучать по нему и как мир без него никогда не станет для нее вновь таким, как в эти дни.
По потом она подумала, что эти слова могли бы привести его в неожиданное замешательство, и потому, глядя на море, сказала:
— Конечно… вас увлекут… другие дела… интересующие вас… но я… никогда не забуду, каким… добрым и каким… умным вы были, и каким… удивительным.
— Вы действительно так думаете? — спросил лорд Брэйдон. — Хотелось бы верить, что вы говорите серьезно.
— Но это действительно… так!
— Для того чтобы увериться в этом, взгляните на меня, Лоилия.
Боясь, что он разгадает ее чувства, она продолжала смотреть на море.
Но вдруг, словно какой-то неведомой силой он притягивал ее к себе, она медленно повернулась к нему.
Еще более медленно она подняла на него глаза.
Какой-то миг оба они не могли пошевелиться.
Казалось, его серые глаза заполнили собой весь мир.
Очень легко и неторопливо, словно боясь, что может вспугнуть ее, лорд Брэйдон протянул руки и привлек ее к себе.
Он чувствовал, как дрожит все ее тело, но это не был трепет страха.
Он смотрел на ее лицо, вскинутое к нему, с распахнутыми и вопрошающими глазами, с приоткрытыми губами.
Ее лицо как будто осветилось солнцем.
Его губы коснулись ее губ и завладели ими.
Все это походило на внезапную остановку дыхания.
Весь мир был объят светом, исходившим от лорда Брэйдона.
Она подсознательно жаждала его поцелуя, но думала, что никогда его не узнает.
Она не могла бы доверить это желание словам, даже сказанным наедине с собой.
Чтобы обрести счастье и радость, она должна полностью принадлежать ему.
Отныне на свете нет ничего, кроме силы его рук и сладостного экстаза, казалось, пронизавшего ее тело солнечными лучами.
Когда лорд Брэйдон оторвался от ее губ, она сказала тихим, словно не принадлежавшим ей голосом:
— Я… люблю вас!
Она произнесла это почти бессознательно.
Лорд Брэйдон не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства.
Вместо этого он поцеловал ее вновь.
Теперь его поцелуй был подобен прикосновению огня.
Лоилии показалось, что тот солнечный свет, который пронизал ее, обратился в пламя, прорвавшееся теперь от ее груди к губам.
