граф рухнул на землю как подкошенный. Он был ранен в грудь.
Маркиз направился к поверженному противнику.
Над ним уже хлопотал врач, пытаясь остановить хлещущую из раны кровь.
Схватив маркиза за руку, Чарли оттащил его в сторону.
– Если он умрет, Вулкан, – сказал он, – тебе придется скрываться за границей как минимум год. А если он ранен не смертельно, я дам тебе знать.
И, помолчав секунду, продолжал:
– Самое лучшее для тебя сейчас – исчезнуть. Поезжай куда-нибудь, где никто не станет задавать тебе неприятных вопросов, куда-нибудь подальше от сплетен.
– Спасибо тебе, Чарли! – Маркиз похлопал друга по плечу. – Я знал, что ты не бросишь меня в беде.
– Дай мне знать, где ты будешь скрываться. И не тяни, уезжай побыстрее! Уже сегодня утром весь Лондон будет судачить о том, что произошло в Грин-парке.
Маркиз поехал к себе в Мелверли-хаус.
Войдя в дом, он сразу же поднялся в свою спальню.
Как он и ожидал, его камердинер Бейтс, который прошел с ним войну, ждал его.
– Как прошла дуэль, милорд? – спросил он.
Маркиз рассказал ему.
– Плохо дело, – констатировал Бейтс. – Я всегда говорил: этим иностранцам нельзя доверять. Вам еще повезло, что он вас не застрелил.
Маркиз и сам думал о том же.
– Мне нужно где-то укрыться, Бейтс, где бы никому в голову не пришло меня искать.
– Это уж точно, милорд, – отозвался Бейтс. – Значит, в Ньюмаркет мы не едем?
– Естественно, нет, – ответил маркиз.
Поразмыслив несколько секунд, Бейтс проговорил:
– А почему бы вам не поехать в Мелверли, милорд? Всем известно, что вы терпеть не можете этот дом. Там вас искать не станут.
– А ведь верно! – прошептал маркиз.
Подойдя к окну, он откинул шторы и взглянул на освещенный луной сад. Удача определенно покинула его. Еще никогда ему не случалось оказаться в таком щекотливом положении.
Меньше всего ему сейчас хотелось снова отправляться за границу.
После долгих лет войны ему так хотелось пожить в Англии!
Еще меньше ему хотелось ехать в Мелверли. Наверняка на него там нахлынут тяжелые воспоминания.
Стоит ему войти в дом, как ему будет чудиться пронзительный ненавистный голос мачехи.
Но маркиз сказал себе, что в этом мире за все приходится платить.
И за удовольствия тоже.
Если платой должно стать возвращение в Мелверли, это только справедливо.
– Хорошо, Бейтс, – сказал он. – Рано утром отправляемся в Мелверли. Собери все необходимое.
И маркиз отошел от окна, размышляя о том, что в его случае наказание за его вину все-таки слишком сурово.
Глава шестая
На следующее утро Имильда выехала на прогулку на второй лошади.
Для нее не составило труда укротить ее, и вскоре девушка уже с удовольствием каталась верхом то на одной, то на другой. Лошади тоже радовались этим прогулкам.
Единственное, из-за чего Имильда испытывала легкие угрызения совести, было то, что Аполлон простаивает в стойле, в то время как она развлекается ездой на чужих лошадях.
И Имильда решила сразу же после завтрака вывести своего любимца из конюшни и поездить на нем часика два, что она и сделала.
Владения маркиза, которые она объезжала, не оставили ее равнодушной, да и Аполлону, похоже, они тоже нравились.
Чем больше Имильда знакомилась с ними, тем больше восхищалась. Некоторые уголки поместья маркиза были даже красивее, чем поместья ее отца.
Имильда была бы абсолютно счастлива, если бы не легкая тревога при мысли о том, что маркиз может вернуться в Мелверли. В этом случае ей, естественно, придется исчезнуть, и как можно скорее.
А она понятия не имела, куда ей направиться.
Вернувшись с прогулки, она поставила молодую лошадь по кличке Руфус в стойло, старик Эббот расседлал ее, а Имильда направилась к дому.
Как обычно, она вошла с черного хода и, проходя мимо кухни, услышала из-за двери возбужденные голоса.
«Интересно, что произошло?» – подумала Имильда.
В этот момент дверь кухни распахнулась, и на секунду девушке показалось, что она сейчас оглохнет: шум стоял невообразимый, все находившиеся в кухне кричали одновременно.
Задержавшись на секунду, она услышал вопли миссис Гиббоне:
– Мы должны его остановить! Мы должны его остановить!
Потом послышался голос Хаттона, дворецкого, чуть менее громкий:
– Вы же понимаете, что это невозможно. Если он хочет приехать домой, кто сможет ему помешать?
– Что случилось? – спросила Имильда и, еще не услышав ответа, догадалась сама.
– Мы получили сообщение от его светлости. Он едет сюда, – ответил Хаттон.
Имильда почувствовала, что вот-вот задохнется.
Новость поразила ее еще больше, чем прислугу маркиза.
– И когда он прибудет? – плохо владея своим голосом, спросила она.
Слуги опять все заговорили одновременно.
Гомон стоял такой, что Хаттону пришлось подойти к девушке вплотную, иначе она бы его не услышала.
– Сегодня рано утром его светлость прислал грума сообщить нам о том, что он направляется в Мелверли. Думаю, если он выехал сразу же после завтрака, часов, скажем, в десять, он будет здесь через час или два. Если, конечно, по дороге не станет останавливаться на ленч.
Имильда все поняла и, не дожидаясь, что дворецкий скажет еще, поспешила по лестнице в детскую.
– Вы опоздали, – сказала ей няня, едва Имильда вошла в комнату. – Если вам придется есть все холодное – сами виноваты.
– Ничего страшного! – успокоила старушку Имильда. – Знаете, в кухне царит такая суматоха!
Няня замерла.
– Что случилось? – спросила она.
– Сюда едет его светлость.
Имильде казалось, что няня должна очень обрадоваться этому известию.
Она так часто говорила, как ей хочется увидеть «мастера Вулкана», как она называла маркиза.
А иногда старушка называла его «мой мальчик».
И сейчас Имильда была страшно поражена, услышав, как няня решительно заявила:
– Он не должен сюда приезжать!
– Я знаю, почему вы так говорите, – спокойно сказала Имильда, – но, думаю, их можно отсюда отправить, как только его светлость приедет в Мелверли сегодня вечером.
Няня настороженно взглянула на нее:
– Вы знаете, о чем я говорю?
Имильда кивнула:
– Я случайно увидела двоих из них и после этого догадалась, почему каждое утро из конюшни исчезают все восемь лошадей.
– Что на это скажет его светлость? – прошептала няня. – Ведь это его лошади. Они не имели никакого права их брать.
– Думаю, они не могли устоять, – сказала девушка. – Но что вы собираетесь сказать его светлости, когда он приедет?
– Ничего, – отрезала няня. – Это не мое дело. Я их сюда не звала. Это миссис Гиббоне виновата во всем. Вот пусть она и попробует объяснить присутствие в доме его светлости чужих людей.
Имильда так и думала, однако сейчас это было не важно.
Гораздо важнее были две вещи: как поступит с разбойниками маркиз и как они поведут себя с ним.
Ленч и вправду оказался холодным, но Имильде сейчас было не до еды.
Все ее мысли были о том, что делать ей, где спрятаться от маркиза.
«Может быть, он приехал ненадолго, – размышляла она. – Только посмотреть, как здесь идут дела. Если это так, он меня не увидит и не узнает, что я живу в его доме».
Дождавшись, когда няня покончит с едой, Имильда сказала:
– По причинам, о которых мне бы не хотелось распространяться, я не желаю встречаться с маркизом и общаться с ним.
На лице няни отразилось изумление.
– Но ведь он сам нанял вас, чтобы привести в порядок участок сада с лекарственными растениями. Наверняка ему захочется узнать, каковы ваши успехи.
– Сомневаюсь, что он об этом вспомнит, – возразила Имильда. – А если и вспомнит, вряд ли захочет со мной увидеться. Прошу вас, няня, не упоминайте обо мне, когда его светлость приедет. А когда он придет с вами поздороваться, я спрячусь.
– Ничего не понимаю! – воскликнула старушка. – Абсолютно ничего не понимаю! Чувствует мое сердце, скоро в этом доме произойдет что-то из ряда вон выходящее.
– Возможно, вы правы, но, пожалуйста, няня, не упоминайте в присутствии маркиза моего имени и не говорите его светлости, что я здесь.
Не дожидаясь ответа старушки, Имильда направилась в спальню.
Оставалось лишь уповать на то, что сейчас никому до нее нет дела.
Слуги заняты подготовкой к приезду маркиза, а если ей повезет, маркиз приедет и уедет, так и не узнав о том, что она здесь.
Не желая показываться на глаза прислуге, Имильда всю оставшуюся часть дня провела в детской.
Няня же спустилась вниз, чтобы узнать, как идут дела.
Когда она вернулась, Имильда спросила:
– Что делают слуги?
