Имильда помогла маркизу снять сюртук, потому что няня настояла на том, что его рану необходимо промыть и перевязать.
– А как Аполлон? – спросила она.
– Он вмиг домчал меня до казармы, – рассказал маркиз. – После того, как я вернулся, я оставил его в паддоке, зная, что там он будет в полной безопасности, а сам вместе с солдатами отправился наводить порядок в доме.
Имильда облегченно вздохнула.
– Теперь и ваши лошади находятся в безопасности, – заметила она.
– И вы с няней, – добавил маркиз.
Когда няня забинтовала ему руку, он сказал:
– Я должен спуститься вниз и посмотреть, что происходит, но сначала я хочу убедиться, что с вами обеими все в порядке.
Говоря это, он пристально взглянул на Имильду.
Та непроизвольно вспыхнула и тотчас же выругала себя за это.
Но как она могла не смущаться, если не могла не думать о том поцелуе?
– Я скоро вернусь и расскажу вам обо всем, – пообещал маркиз и вышел из комнаты.
Взяв тазик с окровавленной водой, няня направилась в ванную комнату, бормоча про себя:
– Могло быть и хуже.
Но Имильда ее не слышала, она уже вышла из комнаты, чувствуя, что должна сама увидеть, что происходит.
Спустившись на площадку между вторым и третьим этажами, она заглянула в холл.
В этот момент открылась входная дверь.
Имильда увидела повозку, в которую солдаты поместили семерых разбойников, предварительно связав им руки за спиной. Тело Ригга тоже положили туда.
Солдаты, выведя из укрытия лошадей, оседлали их и теперь ждали, когда маркиз кончит разговаривать с капитаном, чтобы отправиться в обратный путь.
Маркиз, по всей вероятности, благодарил офицера за блестяще проведенную операцию, завершившуюся лишь незначительными потерями.
Солдат, которому пуля задела руку, тоже сидел в повозке.
Рука его была забинтована.
Имильда поняла, что капитан решил доставить его в казарму, а не оставлять для лечения в доме.
Миссис Гиббоне нигде не было видно.
Позже Имильда узнала, что маркиз приказал Эбботу немедленно доставить ее к деревенскому доктору и попросить его, чтобы, оказав ей необходимую помощь, он не отправлял ее обратно в Мелверли-холл, а нашел в деревне кого-нибудь, кто бы мог за ней ухаживать.
Закончив разговор с капитаном, маркиз попрощался с ним за руку, после чего обратился к солдатам:
– Спасибо вам большое за то, что так быстро прибыли сюда и отлично справились с заданием.
Помолчав немного, он продолжал:
– Я сегодня же заеду к генералу и доложу ему о том, что я вами очень доволен.
– Рады были помочь вам, милорд, – ответил капитан.
Солдаты прокричали «ура».
Похоже, они не возражали против того, что неожиданно им пришлось участвовать в настоящем сражении.
Повозка покатила по подъездной дорожке. По обеим сторонам от нее ехали конные солдаты.
Когда они скрылись из виду, маркиз вошел в дом.
Имильда не стала окликать его, но, подняв голову, он заметил ее и сказал:
– Я хочу с вами поговорить.
Имильда спустилась вниз.
В этот момент в холле, дрожа от страха, появился старый Хаттон. Вероятно, он ожидал, что именно ему придется отвечать за все, что произошло в доме.
Однако маркиз лишь сказал:
– Я проголодался, Хаттон. Приготовьте поскорее завтрак. Мисс Грейем, полагаю, составит мне компанию.
– Слушаюсь, милорд, – отозвался Хаттон с явным облегчением и бросился исполнять приказание.
Маркиз направился к кабинету и, когда они с Имильдой вошли, закрыл за ними дверь.
– Думаю, вы понимаете, что предстоит много работать, чтобы сделать дом таким, каким он был раньше. И для начала требуется нанять достаточно слуг для того, чтобы они вели хозяйство.
– Вы хотите сказать… что собираетесь… здесь остаться? – спросила Имильда. – Я думала… вы намерены… вернуться в Лондон.
– В настоящий момент я не могу вернуться в Лондон, – заметил маркиз. – Но это к делу не относится. Я хочу вас спросить, готовы ли вы мне помочь?
Имильда почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
Мелькнула мысль о том, что она не может остаться в доме и помогать маркизу, если только он официально не предложит ей занять должность экономки вместо миссис Гиббоне.
Если бы маркиз знал, кто она такая, он бы не стал просить ее остаться и помогать ему.
Не зная, что ответить, Имильда молчала. Маркиз заметил:
– Так хорошо все организовав с момента моего приезда, вы не можете бросить меня сейчас.
– Но… – пролепетала Имильда, – я уверена… что, если вы… действительно собираетесь… остаться дома… вы и сами… сможете… все прекрасно организовать.
– Мне бы это быстро наскучило, – возразил маркиз. – Но если вы не хотите помогать мне в доме, может быть, вы согласитесь помочь расширить мне конюшню?
Имильда почувствовала, как трудно отказаться от такого заманчивого предложения. А маркиз между тем продолжал:
– Но может быть, у вас вовсе нет желания помогать мне? Может, у вас другие планы на будущее?
Имильда вновь промолчала.
Машинально она подошла к открытому окну и выглянула в сад.
Высоко в небо била тугая струя воды из фонтана, и каждая капелька переливалась на солнце всеми цветами радуги.
– Какая красота, – прошептала Имильда.
Маркиз подошел к ней и, когда она вопросительно взглянула на него, тихонько проговорил:
– Когда я поцеловал вас сегодня утром, мне показалось, что ничего подобного я никогда не испытывал. И теперь я хочу убедиться, что не ошибся.
Прежде чем Имильда успела понять, что происходит, он обнял ее и прильнул губами к ее губам.
И вновь ей показалось, что ее пронзила молния, а над ней засияла радуга.
Сначала его поцелуй был нежным, но через несколько секунд, почувствовав, как трепещет Имильда, маркиз прижал ее к себе еще крепче, и поцелуй стал более страстным.
Имильда стояла, не в силах пошевелиться. Все мысли, казалось, оставили ее.
Чувства, которых она никогда прежде не испытывала, лавиной нахлынули на нее, сладостные и чарующие.
А дивный поцелуй все длился и длился.
Наконец маркиз оторвался от ее губ, поднял голову и нетвердым голосом проговорил:
– Как мы можем противиться тому, что между нами происходит?
Имильда взглянула на него сияющими глазами.
– Ты любишь меня? – тихо спросил он.
– Я люблю… вас… люблю, – прошептала Имильда. – Но ведь… столько женщин… до меня… говорили вам… эти слова.
– Я хочу тебе кое-что сказать, и, клянусь Богом, я не говорил таких слов еще никому, – сказал маркиз и, помолчав, очень тихо продолжал:
– И я люблю тебя. Люблю всем сердцем, всей душой. Ты выйдешь за меня замуж, моя радость?
Имильда вздрогнула от изумления.
Она совсем забыла, что убежала из дома, и почему, собственно, это сделала.
От поцелуя кружилась голова, ей казалось, словно она вдруг очутилась в раю.
Уткнувшись маркизу в плечо, она едва слышно прошептала:
– Я должна вам… кое-что… сказать.
– Что же? – спросил он.
– Я не та… за кого вы… меня принимаете. Я… прячусь… в вашем… доме.
– Прячешься? От кого?
После паузы, которая показалась Имильде бесконечной, она шепотом ответила:
– От… вас.
Притянув Имильду к себе еще ближе, маркиз заглянул ей в глаза и спросил:
– Неужели ты, моя любимая, и в самом деле думала, что я не знаю, кто ты такая?
– Так вы знали, что я Имильда Борн?
– Когда ты вошла ко мне в спальню, чтобы предостеречь от смертельной опасности, ты говорила шепотом. Я был уверен, что уже слышал этот тихий голосок, который так же настойчиво говорил мне, что я должен делать.
– Так вы… помнили… меня? – удивленно спросила Имильда.
– Я сделал то, о чем ты говорила, – продолжал маркиз. – Я произнес речь в палате лордов, призывая собравшихся помочь людям, вернувшимся с войны.
– Вы и в самом деле… это сделали… потому что… я вас… об этом… просила? – прошептала Имильда.
– Я выполнил твой приказ, – сказал маркиз, улыбнувшись, – как выполнял все приказы, моя радость, которые ты мне отдавала с того момента, как я приехал в этот дом.
– И вы так… блестяще… это сделали… – прошептала Имильда, – что я боялась… что я вам больше… не буду нужна.
– С каждой минутой ты становишься нужна мне все больше и больше, – проговорил маркиз. – И я не собираюсь тебя терять. Теперь я знаю, чего хочу от будущего.
– Чего… же? – с беспокойством спросила Имильда.
– Я хочу, чтобы этот дом, который я ненавидел и в который поклялся никогда не возвращаться, снова стал моим родным домом. Я хочу, чтобы у меня была жена, которая любила бы
