Граф старался говорить совершенно равнодушным тоном, зная, что именно такая его позиция произведет нужный эффект на губернатора.
— Я пытаюсь со всеми быть снисходительным и терпимым, — самодовольно произнес губернатор. — Но я могу заверить вас, что в таком месте, как это, просто невозможно угодить всем.
— Я в этом абсолютно уверен, — отозвался граф. — И прекрасно понимаю, что в подобных случаях нельзя судить однозначно.
— Вы правы! Безусловно, вы правы! — как-то уж чересчур сердечно воскликнул губернатор.
Он поднялся и пересел в кресло, стоящее возле графа, вытянув свои короткие толстые ноги.
— Вся беда как раз и заключается в том, — продолжал он доверительным тоном, от которого у графа возникло ощущение гадливости, — что на этом чертовом острове совершенно негде развлечься, если, конечно, не считать благосклонности балийских женщин.
Как только граф скрылся за калиткой, Роксана побежала на кухню, где Гитруда готовила завтрак.
— Все прекрасно! Все замечательно! — крикнула она возбужденно. — Граф намерен помочь мне, и мы теперь можем не беспокоиться о том, что он станет настаивать на моем отъезде с острова.
Ей показалось, что Гитруда смотрит на нее с сомнением, и она продолжила:
— Он все понял! Он действительно все понял, Гитруда, все, что я пыталась передать в своих работах. Он, очевидно, очень много знает о скульптурах и хорошо разбирается в них.
— Я слышала о графе, когда мы жили в Голландии, — сказала Гитруда довольно холодно. — Он очень богат, приближен к королеве Даугер, являясь ее дальним родственником, и, кроме того, у него в месяц бывает такое количество любовных интрижек, что у меня не хватит пальцев на обеих руках, чтобы их сосчитать!
То, как она посмотрела на Роксану, заставило девушку внезапно замолчать. Она смущенно и растерянно посмотрела на служанку.
— Тебе не… понравился граф, Гитруда?
— Он слишком легко умеет внушать доверие, и к тому же он слишком хорош собой.
Роксана засмеялась.
— Ну ты вряд ли можешь поставить ему в вину красивую внешность.
— Говорят, это помогает ему всегда добиваться того, что он хочет! — довольно резко ответила Гитруда.
— Но раз он хочет помочь нам, почему мы должны отказываться? — возразила Роксана. — Он обещал мне, что попытается воздействовать на губернатора, чтобы тот позволил нам остаться. На самом деле это для нас самое важное.
— Он, что же, собирался снова прийти? — подозрительно спросила Гитруда.
— Я… я уверена, что у него достаточно много… других забот здесь и… много людей, с которыми он собирается встретиться… — уклончиво ответила девушка.
— А теперь послушайте меня, мисс Роксана, — сказала Гитруда. — У нас и так достаточно неприятностей из-за губернатора, который постоянно рыщет вокруг нашего дома, чтобы нам еще беспокоиться по поводу этого графа! Вы не должны доверять ему, не должны поощрять его визиты!
— Почему ты так говоришь?
— Потому, что, если граф узнает о существовании Карела, он, как и все остальные, будет настаивать на том, чтобы его отправили в сиротский приют; потому, что он голландец, и потому, что он служит Короне. И тут уж вы ничего не сможете с этим поделать.
Увидев, что Роксана собирается возразить, Гитруда продолжила уверенным тоном:
— Вы англичанка, мисс, не забывайте об этом! Голландцы никого не слушают и ни с кем не считаются, только с собой. Они подчиняются своим собственным законам, и этот граф ничем не отличается от своих соотечественников. Помяните мое слово!
И Гитруда закончила свою горячую речь, с шумом опустив на стол миску, которую держала в руках.
А затем она вдруг обнаружила, что говорила с пустотой, так как Роксана уже выбежала из кухни.
Гитруда увидела белое платье, мелькнувшее под тенью пальмовых листьев, возле ее студии и со вздохом покачала головой.
А Роксана тем временем подошла к созданной ею коленопреклоненной фигуре девушки, привлекшей особое внимание графа, и дотронулась до того места, где ее касался он.
Словно не в силах побороть искушения, она провела пальцами по откинутой назад шее, двигаясь медленно и нежно, почти так же, как и он, ощущая рукой гладкую шелковистость дерева.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Роксана работала в своей мастерской, когда услышала со двора звук копыт.
Она даже не повернула головы, так как совершенно точно знала, кто этот гость, и действительно, через несколько минут граф уже стоял возле нее.
Был очень жаркий день, и Роксана была одета в одно из своих самых тонких и легких платьев. Ее кожа чуть просвечивала сквозь тонкий материал, и, вспомнив об этом, она слегка покраснела.
Роксана продолжала сосредоточенно работать, не поднимая глаз, но через некоторое время, поскольку граф хранил молчание, она сказала:
— Вы сегодня что-то очень рано.
— Я приехал вас просить о помощи.
— Что?
Роксана так удивилась, что оторвалась от своей работы и вопросительно уставилась на него.
На нем была надета только легкая рубашка, заправленная в бриджи для верховой езды, и Роксана невольно подумала, что его фигура похожа на тело того человека, которого она только что вырезала.
Поскольку такое сравнение показалось ей чересчур интимным, она совсем смутилась и, отведя в сторону взгляд, сказала:
— Кажется… я не совсем правильно вас поняла… Как я могу… помочь вам?
Граф, не отвечая на вопрос, спросил, в свою очередь:
— У вас была модель для этой скульптуры?
Говоря это, он положил руку на голову вырезанной деревянной фигуры.
— Нет, — отозвалась Роксана. — Он сразу же возник в моей голове, как только мне принесли этот кусок дерева.
Она улыбнулась и добавила:
— У меня есть кое-что, что я бы хотела показать вам.
Роксана пересекла студию, направляясь к самому дальнему углу, где граф увидел несколько новых кусков дерева. Один из них, самый высокий, имел весьма странную форму из-за того, что основания ветвей, обрубленных на верхушке, закручивались вокруг ствола, придавая ему причудливый вид.
Он почувствовал, что Роксана пытается устроить ему проверку, чтобы убедиться, угадывает ли он то, что скрыто в дереве, и то, чем это могло бы стать, так же, как это видит она сама.
Он стоял и смотрел на это дерево, пытаясь сосредоточиться и хотя бы на мгновение забыть о самой Роксане, которая в это утро, когда он увидел ее склоненной над работой, показалась ему еще более очаровательной и прелестной, чем прежде.
Ее волосы с необычным красновато-коричневым оттенком показались ему пылающим пламенем на фоне тусклых бамбуковых циновок, и эта их огненная красота, отражающая, как ему казалось, какие-то свойства ее души, совершенно очаровала его.
— Что вы здесь видите? — спросила Роксана, возвращая его назад, из мира грез, к этому куску дерева.
Он неожиданно рассмеялся.
— Я очень боюсь ошибиться и показать свою полную некомпетентность в таком деле.
