Его голос дышал подлинной страстью:
– Я хочу обладать тобой. Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне одному. Но я хочу владеть не только твоим телом, но и твоей душой.
Он нежно прикоснулся губами к щеке жены:
– Я ведь уже не раз говорил тебе, что ревную даже к воздуху, которым ты дышишь!
– О, Вэлент, ты же знаешь, что я принадлежу тебе без остатка. Пожалуй, раньше я не слишком верила в наше привидение, но теперь не сомневаюсь: если ты умрешь или разлюбишь меня, я сама превращусь в призрак.
– В моей смерти волен бог, но о том, что я тебя разлюблю, не может быть и речи, – воскликнул граф, принимаясь страстно целовать жену.
– Знаешь, последнее время мне кажется, что ты что-то от меня скрываешь, – сказал граф Треварнон, отстраняясь от Демелсы и пытливо заглядывая ей в глаза. – Когда ты не замечаешь, что я на тебя смотрю, ты о чем-то напряженно думаешь, но, когда я пытаюсь узнать, что тебя волнует, не хочешь поделиться со мной какой-то своей тайной мыслью.
– Мне кажется, я не могу не замечать твоего взгляда, как и ты – моего, – уклончиво заметила Демелса.
– Ты не ответила на мой вопрос, – настаивал граф. – Что с тобой происходит?
Он взял обеими руками голову жены, неотрывно смотря ей в глаза.
– Я не позволю тебе играть со мной, – воскликнул он.
– Я не играю, – смущенно пробормотала Демелса. – Я просто не знаю, как тебе сказать. Я немного боюсь…
– Боишься? Меня?
– Не столько тебя, сколько твоей ревности.
– В чем дело? – вспыхнул граф Треварнон. – Чем ты можешь дать повод моей ревности?
Демелса не отвечала. И он спросил уже мягче:
– Милая, что с тобой?
– Знаешь, я боюсь, что не смогу присутствовать на скачках и увидеть, как ты победишь в стипль- чезе.
Он несколько мгновений смотрел на жену, потом, догадавшись, несказанно обрадовался:
– Неужели? Так быстро?
– Да, дорогой. Так быстро. Теперь я ничуть в этом не сомневаюсь.
– Но почему же ты сразу не сказала мне? – спросил граф, нежно целуя руку жены.
– Я боялась ошибиться. И еще я боялась твоей ревности.
– Я, конечно, буду ревновать, если ты будешь любить наших детей больше, чем меня, – улыбнулся граф. – Но я знаю одно: они не будут страдать от недостатка родительской любви.
– В этом можешь не сомневаться, – заверила Демелса. – – Значит, призрак тоже может иметь детей, – с улыбкой сказал граф.
– Я не призрак! – воскликнула Демелса. – Ты вдохнул в меня жизнь. Я стала настоящей женщиной и хочу родить сына, похожего на тебя.
– Если ты подаришь мне сына, будет только справедливо ожидать и рождения дочери, которая будет похожа на тебя, – мечтательно сказал граф.
Губы супругов слились в поцелуе.
Как всегда, в минуты близости граф явственно почувствовал тонкий аромат жимолости, навеки связавшийся в его представлении с Демелсой и ее любовью, безбрежной как океан и вольной как ветер.
