Но не произошло ничего, что спасло бы ее от поездки, и вечером Луизу снова нарядили под наблюдением матери. На сей раз наряд был роскошнее, чем любое платье, которое она когда-либо надевала, — бледно-голубой атлас с вышитыми на нем серебряными звездами. На ногах — серебряные бальные туфельки, а в светлых локонах — серебряная лента. На шее красовались фамильные жемчуга.
Леди Хаттон была великолепна в платье винно-красного цвета. Но Луиза нахмурилась, когда заметила, какие украшения мать надела к этому платью.
—Думаю, к этому платью тебе следовало бы надеть твои рубины, мама.
—Я не помню, куда их положила, — уклончиво ответила леди Хаттон.
— Но твоя камеристка...
—Дорогая, к чему эта суета? На меня никто не будет смотреть. Все внимание будет приковано к тебе! Поторопись. Нам пора ехать.
Карета уже ждала. Родерик церемонно открыл дверцу и помог сначала лорду и леди Хаттон, а потом Арабелле забраться внутрь. Когда Луиза протянула ему руку, ее плащ, накинутый на плечи, соскользнул на землю.
Родерик поднял плащ и укутал девушку. Он старался как можно меньше прикасаться к ней. Но Луиза почувствовала тепло его рук и, посмотрев ему в глаза, заметила в них тот огонь, который заставил ее сердце забиться быстрее.
Вечер был чистым и ярким. Было холодно, но красиво. Звезды сверкали на небе, и луна заливала серебром заснеженные просторы. Они любовались зимнем пейзажем всю дорогу до поместья Крэнфорд.
И вот перед ними возник огромный и роскошный дом, из всех дверей и окон которого лился яркий свет. Кареты вереницей подъезжали по дорожке, ведущей к парадному крыльцу.
— Сегодня все здесь, — с благоговением воскликнула леди Хаттон, — просто весь свет!
Дом сверкал рождественскими украшениями. В главном зале стояла огромная елка — самая большая, которую когда-нибудь видела Луиза. Она высилась до самого потолка и была украшена мишурой и блестящими игрушками. Под елкой лежала гора подарков.
Повсюду сновали лакеи в напудренных париках, помогая гостям раздеться. Но плащ с плеч Луизы лорд Уэстбридж снял сам, позволив своим пальцам задержаться на ее шее, от чего девушка вздрогнула.
— Вот теперь мой дом совершенен, — произнес он своим неприятным голосом. — В нем появились вы!
— Вы слишком добры, милорд, — дрогнувшим голосом ответила Луиза. — Ваш дом и без меня совершенен.
Он взял девушку за руку.
— «Милорд»? — с усмешкой повторил он. — Как официально! Я бы предпочел, чтобы вы называли меня Джорджем, очаровательная Луиза.
Она подняла голову и с вызовом посмотрела на него.
—Я бы предпочла, чтобы вы называли меня мисс Хаттон.
Хозяин рассмеялся.
— Как очаровательно старомодно! Но я не сержусь. Мне нравится, что вы чтите приличия.
Ее щеки вспыхнули при этих словах. Но деваться было некуда. Родители с улыбкой смотрели на них. И другие гости тоже. Все молодые дамы из благородных семейств их округи смотрели на Луизу с завистью. Им бы польстило внимание самого богатого мужчины графства. Они считали, что Луизе очень повезло.
Но ей не было дела до богатства и роскошного дома лорда Уэстбриджа. Она думала о Родерике. В последний раз она видела его, когда карета отъехала от парадного крыльца. Где он сейчас?
Родерик поклялся защитить ее. Но он ничего не мог сделать с всесильным лордом Уэстбриджем в его собственном доме. Луиза почувствовала, что глупо полагаться на Родерика. Он будет делать все возможное. Но простой грум совершенно беспомощен перед могущественным лордом.
Гости ходили по огромным комнатам, которые были недавно отремонтированы и заново обставлены. Куда бы они ни заглядывали, везде слышались восторженные восклицания. Большой бальный зал был щедро украшен гирляндами из остролиста, рождественских роз и бледно-розовых шелковых ленточек. В дальнем углу настраивал инструменты большой оркестр. Хозяин явно не пожалел средств на прием.
Пришло время танцев.
— Окажите мне честь, станцуйте со мной первый вальс, — попросил Луизу лорд Уэстбридж. Его тон давал понять, что он уверен в ответе.
Девушка молча положила руку в протянутую ладонь и позволила вывести себя в центр зала.
— Поверьте, вы самая красивая женщина в этом зале, — произнес он своим неприятным голосом, когда они кружились в танце.
— Спасибо. Но я хотела бы, чтобы вы не выделяли меня столь очевидно.
— Почему? Здесь все знают, чего я от вас хочу, — и вы тоже.
Луизе не понравился его тон. Было ужасно находиться в его объятиях.
— Вы меня почти не знаете, — пробормотала она в ответ. — Мы виделись с вами всего два раза.
— И одного достаточно. Когда я чего-то хочу, я не топчусь в нерешительности. Я хочу вас и собираюсь заполучить. Возможно, я объявлю о нашей помолвке уже сегодня вечером.
— Без моего согласия? — возмущенно воскликнула девушка, и глаза ее гневно вспыхнули.
— Вы дадите свое согласие, и мы оба это знаем. Иначе...
Луиза не дала ему закончить.
— Если вы объявите о нашей помолвке, я тут же откажусь и сразу же уеду. И вы будете выглядеть глупо!
Глаза лорда Уэстбриджа горели гневом.
— Если вы так поступите, то очень пожалеете об этом, — резко ответил он. — Ну хорошо. Мы еще немного поиграем в эту игру. Тем слаще будет потом моя месть.
— Не прижимайте меня слишком сильно, — взмолилась Луиза.
— Мне нравится прижимать вас к себе, а я всегда делаю то, что мне нравится. Но сейчас танец закончится.
Он поклонился Луизе и в течение следующего часа, как внимательный хозяин, танцевал с другими дамами. Луиза пыталась успокоиться. Ее приглашали танцевать. Она соглашалась, хотя и не хотела танцевать ни с одним из приглашавших. Она хотела бы танцевать с Родериком — с человеком, которого любила. Но теперь девушка начала опасаться, что ее любовь безнадежна.
На балу был и преподобный Лайтли с семьей. Луиза видела, как Саймон и Арабелла сдержанно поздоровались, чтобы не выдать своей тайны. Но когда они танцевали вместе, Луизе казалось, что эта пара просто светилась любовью. Луиза смотрела на свою практичную подругу, которая раньше оценивала замужество только с материальной стороны. Теперь она тоже была готова отдать все на свете за свою любовь.
Если любишь всем сердцем, любовь преображает и ослепляет. Забываешь обо всем на свете. Любовь изменит ее жизнь, как она изменила жизнь Арабеллы.
Луиза танцевала до тех пор, пока не устала. И мечтала только о том, чтобы вечер поскорее закончился.
Если бы она только могла сказать своим родителям, как неприлично, оскорбительно говорил с ней лорд Уэстбридж, если бы она могла надеяться, что они оградят ее от этого человека! Но Луиза поняла, что не может ждать помощи от родителей.
Наконец наступило временное затишье в танцах. По команде лорда Уэстбриджа все собрались вокруг елки.
— Тут есть подарки для каждого гостя, — объявил он.
Среди гостей сновали лакеи, вручая им коробки в ярких обертках. Луиза смотрела, как ее родители распаковывают свои подарки.
Лорд Хаттон получил в подарок коробку для сигар, она была из чистого золота. Потом леди Хаттон открыла свой подарок — и Луиза еле сдержала восклицание. Это был футляр от ювелира, и в нем лежало то самое рубиновое колье, которое «потеряла» ее мать.
Догадка была подобна вспышке молнии, прорезавшей ночную тьму, — пустые конюшни, увольнение
