потратила столько усилий на меню этого обеда.
— Садитесь! — поспешно проговорила она. — Не надо без необходимости стоять на ногах. Я уверена, что мистер Ньюэл велел вам не переутомляться.
Граф послушно уселся в кресло с высокой спинкой, Жизель села в кресло напротив.
— Я даже не догадывалась, что вы собираетесь встать и одеться! — заметила она после недолгого молчания.
— Я принял такое решение сразу же, как узнал, что меня собирается навестить герцог, — ответил граф. — Но и до этого я, по правде говоря, уже несколько дней об этом подумывал. И вот теперь мой срок быть инвалидом закончился — или почти что закончился.
Тут Жизель подумала о том, что в этом случае граф уже мог бы отказаться от ее услуг. Однако ей не представилось возможности заговорить об этом: в эту минуту в гостиную вошли слуги, подавшие им обед на больших серебряных блюдах с гербом Беркли.
Жизели показалось, что, пока они ели, граф старался быть приятным сотрапезником и рассмешить ее.
Он рассказывал ей о необычных происшествиях, свидетелем или участником которых он был во время войны, говорил о своем поместье в Оксфордшире и о тех нововведениях, которые он намерен попробовать, как только достаточно поправится и сможет туда переехать.
— Мой отец умер, пока я находился в Португалии, — сказал он. — Я ненадолго вернулся домой, чтобы заняться делами, и поручил все прекрасному управляющему, но есть такие вещи, которые могу сделать только я сам.
— Это будет особенно приятно потому, что теперь все это — ваше, — сказала Жизель.
— Это действительно так, — признал граф. — Наверное, я давно мечтал о том дне, когда смогу жить в Линд-Парке и воплощать в жизнь свои идеи относительно ведения хозяйства. И кроме того, я хочу осуществить кое-какие перемены в доме.
— Они необходимы?
— Мне так кажется. И потом все предшествовавшие мне графы Линдерсты так считали или, может быть, такого мнения придерживались их супруги!
Он продолжал говорить о своих планах, но Жизель невольно задумалась о том, какую женщину мог выбрать себе в жены граф.
Она не сомневалась, что найдется немало прелестных леди, которые только и ждут, чтобы он предложил им играть в его жизни такую роль. И, конечно, после стольких лет военной службы сам граф будет счастлив обосноваться с женой в поместье и заниматься своими лошадьми и другим хозяйством.
Они почти закончили обед, когда граф спросил:
— У тебя на этот вечер есть какие-нибудь планы?
— Мистер Линд приглашал меня пойти с ним в ассамблею, — сказала Жизель, — но я отказалась и хочу… пораньше лечь спать.
— В новую ассамблею? — уточнил граф.
— Да. Там сегодня состоится бал.
— И ты собиралась отказаться присутствовать при таком событии? — удивился он.
— Я… поеду, если вы скажете, милорд, что… это необходимо, но я предпочла бы… остаться здесь.
— Как ты можешь говорить такое? — спросил граф. — Когда мы отобедаем, я должен буду лечь в постель, хочется мне этого или нет. И поскольку сегодня я устал, то, несомненно, сразу же засну. Но ты, Жизель, ты же молода и полна сил: тебе, должно быть, хочется танцевать и присутствовать при торжественном открытии новой ассамблеи.
— Там будет такая толпа, — встревоженно проговорила Жизель. — Ожидают тысячу четыреста гостей, и…
Она беспомощно замолчала.
Ей хотелось добавить, что ей совершенно не хочется проводить время в обществе Джулиуса Линда, однако она решила, что граф может счесть такие слова слишком неуместными. В конце концов, она ведь была всего лишь служанкой, которую он назначил сиделкой. И она уже разгневала его тем, что отказалась встретиться с герцогом Веллингтоном…
Как она могла объяснить ему, что у нее нет никакого желания присутствовать на вечере, где должны собраться все мало-мальски значимые люди не только самого Челтнема, но и всех его окрестностей?
Заметив, что граф явно дожидается, чтобы она ему ответила, Жизель в конце концом пробормотала:
— Мистер Линд сказал… что заедет за мной… сразу после девяти. Герцог с герцогиней должны появиться в десять.
— Тогда ты обязательно должна быть готова к отъезду с Джулиусом, как только он появится, — строго сказал граф.
— Мне… очень хотелось бы… чтобы вы могли поехать… со мной, — тихо ответила Жизель.
Граф пристально всмотрелся в ее лицо, словно пытаясь понять, почему она это сказала: из простой вежливости или потому, что действительно желала его общества.
— Я слишком стар для такого рода развлечений.
— Вы прекрасно знаете, что это не правда, милорд! — отозвалась Жизель. — И могу вам сказать, что так чувствуют себя все, кто начинает выздоравливать после долгой болезни.
— А ты, конечно, говоришь о том, что хорошо знаешь, — саркастически заметил граф.
— Знаю! — горячо подтвердила Жизель. — Все, кто перенес тяжелую болезнь, чувствуют, какие усилия нужны для того, чтобы вернуться к нормальной жизни. И они пытаются от этого уйти. Они цепляются за то уединение и тишину, к которым привыкли во время болезни, и не решаются сделать первый шаг обратно в мир здоровых людей.
— Ты считаешь, что я испытываю то же самое?
— Я в этом совершенно уверена! Когда вам снова захочется говорить о том, что вы старый и что вас не занимают пустые развлечения, не забывайте, что это — верный признак вашего выздоровления.
Граф рассмеялся.
— Я вынужден согласиться с вашими в высшей степени логическими умозаключениями, уважаемая сиделка!
— Это правда… Уверяю вас, это чистая правда! — горячо подтвердила Жизель. — Пройдет еще немного времени, и вы уже будете рваться поскорее уехать из Челтнема, чтобы заняться теми делами, которые ждут вас дома. Может, вы займете какую-нибудь важную должность в графстве, где расположено ваше поместье, чтобы хоть как-то компенсировать то, что под вашим командованием больше не будет солдат.
— По крайней мере, мной не будут больше помыкать, не давая мне делать все то, что мне хочется! — усмехнулся граф.
— Разве я вами помыкала? — спросила Жизель почти с сожалением.
— Невыносимо! — ответил граф, но глаза его при этом смеялись.
А когда Жизель подняла на него взгляд, проверяя, серьезно ли он говорит, он расхохотался.
— Ты вела себя именно так, как полагается сиделке, но я пока не готов обходиться без твоих услуг.
Он увидел, как радостно вспыхнули ее глаза, и без всяких слов понял, что она боялась именно этого.
— Об этом мы поговорим завтра, — сказал он. — Признаюсь откровенно: я довольно сильно устал.
— Ну конечно! — воскликнула Жизель, — И если бы вы послушались меня, милорд, то обедали бы в постели.
— Мне было приятно ради разнообразия сидеть за столом и обедать в обществе с очень привлекательной леди, — возразил он.
При этом граф поднял рюмку, безмолвно приветствуя ее, а потом несколько неловко встал из-за стола.
— У вас нога разболелась! — укоризненно воскликнула Жизель.
— Чуть-чуть, — признался он. — Но этого и следовало ожидать.
— Не следовало бы, если бы вы так не упрямились, — возразила она.
