Прежде Жизель не сознавала, что то чувство, которое она испытывала по отношению к графу, было любовью: по правде говоря, до тех пор пока она не увидела его, одетого в обычный костюм, самостоятельно передвигающегося по комнате, она не думала о нем как о мужчине. Но теперь она не могла думать о нем как-то иначе и ощущала, что он заполнил собой все ее существо.
«До чего это странно: видеть человека день за днем и вдруг ни с того ни с сего понять, что влюблена в него!»— подумала она.
Но при этом Жизель понимала, что любовь поселилась в ее сердце уже давно. Просто до этой минуты ей страшно было признаться самой себе в ее существовании.
«Что бы ни случилось, — сказала она себе, — граф не должен об этом узнать! Нельзя, чтобы он догадался о моих чувствах».
Наверное, у нее действительно были задатки актрисы, которые в ней разглядел полковник Беркли, потому что она сумела сказать обычным тоном, как будто ничего не произошло:
— Какие у вас планы на сегодняшний день?
— Я еще ничего не решил, — ответил граф. — Полагаю…
Он не успел договорить, когда в комнату вошел лакей с письмом на серебряном подносике. Слуга направился к столу, и граф выжидательно смотрел на него, явно полагая, что письмо предназначается ему. Однако лакей поднес его Жизели.
— Письмо от обожателя? — осведомился граф, удивленно приподнимая брови. Жизель взяла конверт с подноса.
— Могу я его прочесть? — вежливо спросила она.
— Будь добра, прочти, — ответил граф. — Могу тебя уверить: я просто сгораю от любопытства!
Жизель вскрыла конверт.
Записка была от Джулиуса.
У него был размашистый почерк, а заглавные буквы выглядели несколько вычурно. Жизель решила, что все эти черты как нельзя лучше характеризуют его личность.
В записке было следующее:
Вы обещали когда-нибудь вечером со мной пообедать, и в соответствии с этим я планирую обед, который, как я уверен. Вам понравится, на сегодняшний день.
Вы можете дать мне ответ, когда я буду сопровождать Вас в бювет этим утром, но мне всегда так трудно бывает разговаривать с Вами, когда вокруг находится так много посторонних! Я хочу сказать Вам, что буду с нетерпением дожидаться возможности остаться с Вами вдвоем, потому что хочу задать Вам один особый вопрос, который можно будет высказать только тогда, когда нам никто не помешает.
Пожалуйста, не огорчайте Вашего самого почтительного и искреннего поклонника, каковым, как Вы знаете, являюсь я,
Джулиус Линд.
Дочитав записку, Жизель безмолвно протянула ее графу.
Просмотрев ее, он коротко сказал:
— Ты ответишь «да»! — Я… должна… с ним… обедать?
Еще не договорив, Жизель поняла, насколько глупо звучит ее вопрос.
Ее наняли за немалые деньги специально для того, чтобы она заставила Джулиуса предложить ей стать его женой — и девушка была уверена, что именно это он и намерен сделать вечером, во время обеда.
— Принимай приглашение! — приказал граф.
Жизель послушно сказала лакею:
— Попросите, чтобы посыльный передал мистеру Линду, что я буду очень рада принять его приглашение.
Лакей поклонился и вышел из комнаты, а между ними повисла напряженная тишина.
Граф положил себе на тарелку закуски с блюда, а потом сказал, обращаясь к прислуживавшим за столом:
— Если нам что-нибудь понадобится, я позвоню.
— Хорошо, милорд.
Слуги вышли из салона, и Жизель стала ждать, что скажет ей граф, понимая, что он не случайно отослал прислугу из комнаты.
— Как ты должна прекрасно понимать, Жизель, — проговорил граф после недолгого молчания, — мы начали этот маскарад по двум причинам: одна состояла в том, чтобы помешать Джулиусу жениться на мисс Клаттербак, а вторая — в том, чтобы поставить его в глупое положение и проучить за попытки охотиться за богатым приданым.
— И вы действительно считаете, милорд, что если мы… поставим его в унизительное положение, когда он сделает мне предложение, то это помешает ему делать новые попытки… найти себе богатую невесту? — спросила Жизель.
— Может, и не помешает, — согласился граф. — Но в то же время никому не нравится выглядеть идиотом. Когда Джулиус обнаружит, что у тебя нет ни копейки, он поймет, каким дураком себя выставил.
— И вы хотите… чтобы я ему об этом сказала?
— Нет, конечно же, — успокоил ее граф. — Если он сегодня вечером сделает тебе предложение — а он, несомненно, собирается это сделать, — я советую, чтобы ты попросила его обсудить все со мной или, если ты предпочитаешь, с полковником Беркли. В конце концов, он ведь якобы твой родственник.
— Нет! Только не с полковником! — резко возразила Жизель.
— Почему ты так отреагировала на эти мои слова? — пытливо спросил граф.
— Я — не хотела бы… посвящать полковника… в мои личные дела, — смущенно ответила девушка и потупилась.
Граф пристально всмотрелся в ее лицо, словно сомневаясь в том, что она дала ему честный ответ, а потом сказал:
— Хорошо, я поговорю с Джулиусом сам. Ты можешь ответить ему, что не считаешь возможным выйти за него замуж, если я не дам согласия на ваш брак. Он обратится ко мне, и я выскажу ему все, что о нем думаю.
В голосе графа .прозвучали нотки удовлетворения, заставившие Жизель неуверенно проговорить:
— Я… знаю, что Джулиус вел себя… недостойно… Я понимаю, что он получил от вас… слишком много денег. Но… в то же время… я уверена… что мстительность повредит вам… также сильно, как и ему.
— Мстительность? — изумленно переспросил граф. — Ты считаешь, что я ему мщу?
— Не совсем… — ответила Жизель. — Но просто… вы такой сильный… и так много имеете…
— Джулиус тоже имел немало, — возразил граф. — Могу уверить тебя, что я не пытаюсь принизить человека и без того уже униженного и бедного. У Джулиуса было немалое состояние, которое он унаследовал в возрасте двадцати одного года от своего отца. Немного помолчав, он добавил:
— Он промотал его за два коротких года, а потом растратил и все, чем владела его мать. Ты считаешь, что это хорошо его характеризует?
— Нет… Вы правы, конечно, милорд… Просто я не могу не испытывать жалости ко всем, кто… беден.
Лицо графа сразу же смягчилось.
— Это я могу понять, Жизель. Именно таких чувств от тебя и следовало бы ожидать. Только не трать свою жалость на Джулиуса. Если бы ты даже была так богата, как он считает, то он растратил бы твое состояние всего за несколько лет, а потом, не задумываясь, бросил бы тебя и стал искать общества других женщин.
— Неужели человек может быть плохим абсолютно во всем? — недоверчиво спросила Жизель.
— Нет, так же как и абсолютно хорошим, — философски ответил граф. — За исключением, может быть, тебя, идеальная Жизель.
Жизель улыбнулась.
— Вы слишком добры ко мне, милорд. Хотелось бы мне, чтобы это действительно было так! Но я вовсе не такая уж хорошая. Я питаю к некоторым людям неприязнь и даже ненависть.
— Например, к герцогу Веллингтону. Увидев, как расширились глаза девушки, граф понял, что его
