Стихотворение Сапфо о ее эмоциональных переживаниях по отношению к ученице – классический пример любовных страданий:
В тысяча и одном современном романе можно найти плагиат этого описания эротической страсти. Многие греки знали оду наизусть; она переведена на многие языки.
Впрочем, свидетельств о широком распространении в Древней Греции женского гомосексуализма мало. Единственное определенное упоминание касается женщин Спарты. Но это не означает, будто его не существовало, – просто либо это было обычным, не заслуживавшим упоминания делом, либо господствовавшие в Афинах мужчины не удостаивали вниманием занятия женщин.
Мы уже говорили о факте строгого разделения полов в повседневной жизни, что вполне могло способствовать распространению лесбийской любви, точно так же, как педерастии.
Тем не менее можно предположить, что в типичной свободной греческой семье дочь, в отличие от своего брата, не знала о гомосексуальной практике, пока после брака не знакомилась с эмоциональными интересами мужа.
Если принять за критерий взгляды Гесиода, идеальную жену в Афинах выбирали главным образом из практических соображений. Он советует:
(Пер. В. Вересаева)
Трезвый выбор жены, как полезного для хозяйства приобретения, был характерным для отношения греков к женщине. Греческая женщина, одинокая или замужняя, не имела законных прав и жила под контролем мужчины – мужа, отца, брата или других родственников.
С детства до замужества девочка содержалась в гинекее – на женской половине дома, – время от времени разминаясь и отдыхая во внутреннем дворике. После замужества, если супруг отличался терпимостью, она могла стать хозяйкой дома и полностью распоряжаться рабами, но даже тогда редко выходила из дома.
«Ведь дверь – граница для свободной женщины, – замечает Менандр. – А с бранью гнаться, выбегать на улицу – собачье дело, Рода, а не женское!» (Пер. О. Смыки.)
Высокое, романтическое отношение греков к телу мальчиков контрастирует с их презрением к женщине, предназначенной лишь для рождения сына.
Ксенофонт излагает урок, преподнесенный женихом юной невесте, который говорит, что легко отыскал бы другую, чтобы разделить с нею ложе. Но после должного размышления о своих интересах, а также интересах ее родителей, рассмотрев всех других кандидаток на руководство домашним хозяйством и воспитание детей, остановил выбор на ней.
Здесь весьма мало страсти – но горе девушке, которая оказалась неблагодарной, не зачав желанное для своего хозяина и господина дитя или не пробудив в нем необходимое для этого сексуальное желание.
Возможно, неграмотность была счастьем для девушки – она, скорее всего, не знала любовных историй богов и богинь, как ни странно, вознесших на небеса гетеросексуальную любовь. Впрочем, может быть, если б и знала, среда и обычаи внушили бы ей, что эти божественные удовольствия не для смертных женщин.
В «Облаках» Аристофана один из персонажей, земледелец, жалуется, взяв в жены горожанку «важную, надутую»:
Греческая девушка не имела права высказываться насчет выбора мужа. Первая же церемония, просто словесная – сговор, по закону считалась нерасторжимой. Это было соглашение между будущим мужем и ближайшими родственниками девушки по мужской линии. При этом подробно обсуждалось приданое, которое она должна была принести с собой.
Сговор часто заключался между отцами. Жених мог на нем присутствовать, а невеста отсутствовала.
Само бракосочетание оставалось прозаическим событием, связанным в основном с изменением в экономическом и общественном положении после объединения двух семейств. Невеста удостаивалась какого-то внимания лишь в момент обращения к богам с просьбой о ее плодовитости.
В «Экономе» Ксенофонта мужчина говорит о своей юной жене: «Что она могла знать, Сократ, когда я женился на ней? Ей и пятнадцати не было. За ней надо было все время строго присматривать. Дозволялось ей видеть и слышать лишь самое необходимое, да еще задавать как можно меньше вопросов».
Крайним примером брачного хладнокровия служат обычаи спартанцев. После церемонии новобрачную уводили, сдавали на руки рабыне, которая остригала ей волосы, раздевала, переодевала в мужскую тунику и укладывала на соломенную подстилку, где ей и следовало оставаться до наступления ночи.
Тем временем муж с наслаждением отмечал это событие со своими друзьями-мужчинами. Позже, вечером, когда гости, наевшись и напившись, засыпали, он украдкой выскальзывал, доводил бракосочетание до конца и как можно скорее возвращался к друзьям.
Супружеская жизнь продолжалась подобным же образом. Муж навещал жену максимально скрытно, на максимально короткое время. Соитие всегда происходило в темноте. Мужчина нередко становился отцом нескольких детей, даже как следует не разглядев жену.
Браки заключались исключительно ради размножения, но многочисленные семейства возникали редко. Гесиод советует супружеским парам заводить только одного сына, однако законодатель Солон, беспокоясь о сыне, наследующем семейное имущество в случае кончины отца жены, не имеющего наследников мужского пола, велит мужу «совокупляться с женой, как минимум, трижды в месяц».
В таких обстоятельствах измены мужчин были, конечно, нормальным явлением. Жене приходилось мириться с этим, но ее измена приводила к разводу. Стерпевшего это мужа лишали политических
