Но когда девушка вытащила банкноты, он был изумлен, что их так много.
— Сколько вы мне даете? — выдавил наконец он. Фиона назвала сумму, он ошеломленно уставился на нее, а потом воскликнул:
— Это Бог послал! В округе есть семьи, которым этой зимой грозит голод. Урожай нынче плохой. Я молился, чтобы найти средства помочь им, и вот — пришли вы!
Его просветленное лицо было прекрасно, и Фиона с Эндрю возвращались назад в Монте-Карло в полном молчании. Им казалось, будто они только что прикоснулись к святыне.
В отеле Эндрю сразу сел за стол и принялся что-то писать. Фиона поинтересовалась, чем он занят, и услышала:
— Составляю завещание, дорогая. Завтра нам надо пойти в город и позаботиться о том, чтобы оно было подписано и оформлено надлежащим образом.
Эндрю свернул бумагу и сунул ее в блокнот.
— Не хочу, чтобы вы прочли его сейчас, — добавил он, — пусть завтра будет сюрприз. Моя драгоценная Фиона, я должен обеспечить вам независимость до конца жизни.
Фиона благодарно поцеловала его. «Как чудесно, — думала она, — никогда больше не надо работать, никогда больше не беспокоиться о пропитании».
— А сегодня вечером отпразднуем это событие, — заключил он.
Они пошли в казино, и Фиону вдруг потянуло к рулетке.
Усердно проиграв целый час, она осталась с теми же ста франками, с которыми начинала, и, рассмеявшись, встала из-за стола.
— Зря потратила целый час, — констатировала она. — Пойдемте домой. Вы, должно быть, устали, Эндрю.
— Немножко устал, — признался он. — Не пойму, отчего… только я очень счастлив, моя дорогая.
В гостиной Фиона подставила щеку и получила поцелуй.
— Спокойной ночи, — сказала она. — Я очень рада, что мы избавились от этих денег.
— И я тоже, — ответил Эндрю. — Спокойной ночи, моя радость, и благослови вас Господь.
Он исчез в своей комнате, а Фиона пошла к себе, она не чувствовала никакой усталости. Постояла немножко на балконе.
Ночь выдалась очень жаркой, не было даже дуновения ветра. Ей вдруг захотелось прогуляться по пляжу.
Вытащив из шкафа темную накидку, она набросила ее поверх вечернего платья. Решила пройтись вдоль берега, подальше от слоняющихся возле казино бездельников. Ей хотелось побыть в одиночестве, чтобы можно было поразмышлять.
Она ощущала сегодня какое-то беспокойство. Иногда по ночам мысли о Джиме не давали ей спать, и эта ночь была именно такой.
Все ее существо рвалось к Джиму, ее терзали воспоминания о его поцелуях и объятиях.
Ей надо было пройтись, чтобы устать, и тогда она легко заснет.
Фиона вызвала лифт, кабина долго не подходила, она побежала вниз по лестнице, которая вела в просторный вестибюль.
«Кто-то приехал», — подумала девушка и задержалась на последней ступеньке лестницы, чтобы не столкнуться в дверях с новыми постояльцами.
И тут сердце ее екнуло. Через вестибюль в сопровождении женщины шел Джим.
Кровь отхлынула от сердца, но Фиона справилась с собой, быстро отвернулась, пока никто ее не увидел, и помчалась вверх по лестнице.
Она захлопнула за собой дверь и прислонилась к стене, чтобы унять дрожь. Ладони ее вспотели, казалось, что она на грани обморока.
Фиона рухнула на кровать и закрыла лицо руками. Что делать?
Джим… со своей женой? Джим вместе с Энн где-то здесь же в отеле?
Джим здесь, лишь кирпичная стена отделяет ее от любимого мужчины! Ей нельзя с ним встречаться… она не вынесет встречи.
Мысли неслись в бешеном темпе.
«Что он подумает обо мне и Эндрю?»
Поверит ли в невинность их отношений? Поверит ли, что дорогие платья и драгоценности — это дар платонической любви? Или, подобно окружающим, сочтет ее любовницей Эндрю?
Фиона не была слепой, чтобы не замечать презрительных взглядов других женщин и понимающее выражение лица мужчин.
Она решила не обращать внимания, радуясь, что Эндрю, в отличие от нее, ничего не замечает. Но с Джимом совсем другое дело. Вполне вероятно, жена его не поверит… да и какая из женщин поверила бы?
Можно было бы объяснить ему, если бы они остались с Джимом наедине. И даже, имея шанс объясниться, Фиона не пережила бы его вспышек ревности.
Она ни на секунду не допускала, что Джим ее уже не любит, слишком сильно он ее любил.
В душе она была уверена, что он все еще любит ее точно так же, как она его любит. Что же делать?
Фиона немного рассказывала Эндрю о Джиме.
Но ведь всегда трудно рассказывать любящему мужчине о своих чувствах к другому.
Вкратце поведав ему о своей жизни, Фиона лишь мельком упомянула имя Джима, если вообще когда- либо упоминала.
«Что ж теперь делать? — думала она. — Что можно сделать?»
Переждав какое-то время, Фиона вновь прокралась по лестнице вниз, чувствуя необходимость освежить голову, пройтись, подумать. Вестибюль был пуст.
Фиона медленно пошла вдоль пляжа, потом присела под скалой. Тихий плеск волн успокаивающе действовал на ее взвинченные нервы.
Сидела долго. Волны нашептывали ей историю… историю ее и Джима.
Она знала, что ее любовь к Джиму была сильнее ее, она не могла бы с ней справиться.
Теперь она поняла, что ей нужно уехать. Она должна уехать.
Она вернулась в отель, когда уже забрезжил рассвет. Поднялась к себе в комнату, сбросила вечернее платье, надела халат. И принялась укладывать вещи.
Упаковывала чемоданы тщательно и методично. Бледный утренний свет медленно просачивался сквозь занавеси. Через несколько минут солнце над морем засияло в полную силу. Отель уже просыпался.
Фиона взглянула на себя в зеркало, увидела залегшую от бессонницы синеву под глазами. Прошла через гостиную с закрытыми ставнями и постояла минутку перед комнатой Эндрю.
Надо его разбудить… Надо уехать, пока Джим не вышел.
Минуту поколебавшись, Фиона постучала в дверь. Ответа не было. Снова постучала и, повернув ручку, вошла.
Ставни были закрыты, в комнате стоял полумрак. Фиона подняла шторы и отворила ставни. Подошла к кровати, на которой лежал Эндрю. Лежал очень тихо.
Она всмотрелась в него… и поняла, что он мертв.
Глава 6
Врач, владелец гостиницы, взбешенный случаем смерти в отеле, любопытствующие femmes de chamber9, камердинеры, жадно высматривающие, нельзя ли прихватить что-нибудь из одежды покойного, отправка телеграмм родственникам… — все смешалось в ее голове.
Фиона позднее пыталась припомнить, в какой последовательности все это происходило, но цепь событий ускользала от нее.
Все, что запомнилось, — это Эндрю, дорогой Эндрю, который любил ее и умер, умер в чужом отеле.
Он умер с улыбкой на лице, и Фиона насколько могла порадовалась, что их последний вечер оказался таким хорошим.
«Весь последний месяц его жизни был счастливым, — думала она. — Мне жалеть не о чем».
