Она ждала; ждала затаив дыхание, когда откроется дверь.
Ей казалось, что сейчас наступает тот момент, к которому она готовилась всю свою жизнь. Она двигалась к нему очень медленно, но постоянно и неуклонно.
Николас как-то сказал Фенеле, что она напоминает ему реку – широкую и спокойную. Она не знала, как в прошлом, но сейчас ей хотелось быть именно такой, чтобы хоть как-то помочь ему!
У нее было такое ощущение, что все ее чувства и стремление кого-то оберегать, ободрять, поддерживать и утешать, которые она испытывала при общении со своими близкими – My, малышами, Саймоном и Реймондом, – теперь выкристаллизовались в одно – то чувство, которое она испытывает сейчас к Николасу!
Она желала дать ему гораздо больше того, что давала кому-либо прежде; настолько больше, что раньше это вообще было бы вряд ли возможно.
Потом ее вдруг сковал ужас от страшной мысли: а не слишком ли поздно пришло к ней это чувство?
Может быть, из-за того, что она приносила ему так много боли и делала это так часто, теперь он уже больше не верит ей?
Да нет, она просто пугает себя. Фенела тут же вспомнила надежду в его глазах, хоть в них стояли тогда слезы, и изумление в его голосе.
Николас все еще любит ее – он должен любить ее.
Но страх в ней все-таки остался. А может быть, он не догадывается, что она ждет его?
Фенела услышала шорох открываемой двери и увидела, как Николас идет по комнате, направляясь к ее постели.
Она не могла разглядеть выражения его лица, потому что оставила горящей лишь одну свечу.
Николас подошел и сел на край ее кровати.
– Фенела, – нерешительно окликнул он ее.
Она поняла, что Николас не уверен в том, что после всего случившегося она захочет его. И поэтому боялся вновь испытать боль и стыд.
Фенела протянула ему руку и почувствовала, как он крепко, чуть ли не панически сжал ее пальцы.
– Я должна… что-то… сказать тебе, – проговорила она, и голос ее был едва слышен.
– Я слушаю тебя, – ответил Николас.
Фенела глубоко вздохнула.
– Но ты… так далеко… от меня… а это —…большая тайна.
Она почувствовала, как он напрягся.
Потом очень медленно, как будто все время опасался, что его грубо остановят, он лег в постель и обнял Фенелу.
Внезапно она тесно прижалась к нему своим телом и тоже крепко обняла его.
– Ах, Николас… Николас, – шептала она. – Я была такой глупой… такой мерзкой… но я не понимала тогда… я поняла только сегодня… как много значишь ты для меня… как ты нужен мне…
Ее голос перешел в рыдания.
– Люби меня… пожалуйста… пожалуйста, люби меня… и помоги мне… я хочу быть… твоей… частью тебя…
По щекам ее текли слезы.
– Дорогая моя, милая моя, моя обожаемая женушка, – проговорил Николас, и голос его при этом был таким, какого прежде Фенела никогда не слышала. – Я люблю тебя, я обожаю тебя.
Он целовал теперь ее глаза, слезы на щеках, её шею, а затем вдруг отстранился от нее. Фенела поняла почему. Она повернулась к нему.
– Я люблю тебя… Ник… я люблю тебя.
Затем их уста слились в поцелуе, и она познала восторг и экстаз, которых никогда прежде не испытывала.
«Вот теперь это – любовь… настоящая любовь», – подумала Фенела.
Затем в ней вдруг возникло пламя навстречу тому огню, который в тот момент пылал в Николасе.
Это было такое совершенство, было так непередаваемо божественно, что заставляло Фенелу все теснее и теснее прижиматься к Нику.
И вот уже их стало не двое – они теперь были единым существом.
Это была любовь!
Примечания
1
Подиум – вращающаяся площадка, приподнятая над уровнем пола, на которую ставится натурщица и т. п. (Примеч. пер.)
2
Адонис – в греческой мифологии: прекрасный юноша, любимец богов. (Примеч. пер.)
