– А что я получу взамен за исповедь? Вы мне поможете?
– Это зависит от того, что ты мне расскажешь, и от размера твоих… пожеланий, выраженных в цифрах.
– Они не так уж велики, уверяю вас. Вы англичанин, а все англичане богаты.
Шелдон Харкорт расхохотался и подлил себе в бокал коньяку. Затем взял стул и переместился поближе к своей гостье.
– Пока лишь не я, а ты подвергаешь меня допросу, словно в суде. Отвечу только на один вопрос утвердительно – да, я англичанин. Но я не очень-то знатен. Мой титул придуман месье Дессином, величающим меня милордом, потому что я щедро плачу и не обращаю внимания на некоторые неточности в подаваемых мне счетах. Это обременительно и опустошает кошелек, но что поделаешь?
– Черт побери! Вы сказали мне правду?
– Как на духу, – насмешливо отозвался Шелдон. – В основном я живу в долг. А в Англию возвращаюсь потому, что революционеры отрубили головы всем, у кого я мог прежде занимать деньги.
– Какая досада!
– Теперь твоя очередь исповедоваться. Я выложил все, что у меня на душе. Будь так же искренна.
– Разумеется, я не замужем, – призналась девушка, приняв удобную позу для длительных словоизлияний о своем прошлом. – Но мне очень хотелось очутиться в Лондоне со свитой – негритенком Бобо и такой вышколенной служанкой, как Франсина.
– А супругов де ла Тур ты действительно знала?
Последовало краткое замешательство, как будто она перебирала в уме разные варианты ответа.
– Мы с мамочкой жили в деревне по соседству от них. Мы пользовались покровительством графа.
– Почему?
– Мой истинный папаша – герцог де Валенс. Мама любила его, а он… любил мою маму. Но он был женат еще задолго до их встречи на скучной женщине, которая предпочитала постели церковь и общество мужчин в рясах.
– Значит, ты дитя любви?
Вопрос был задан впустую. По ее очаровательной мордашке и… прочему все и так было ясно. И по каждому изгибу ее тела, по каждому жесту.
– Герцог… погиб в Париже в августе. – Она шмыгнула носом.
Несомненно, «великая» августовская резня повлияла на ее судьбу весьма отрицательно.
– Он был из тех тысячи двухсот аристократов, кого нанизали на пики, а потом чуть не сожрали, как жаркое под соусом, – показал свою осведомленность Шелдон. – Но еще там также поджарилось с полдюжины епископов. Мамочка не смогла пережить его ужасной кончины, – донесся до Шелдона голосок рыдающей девицы. – Она буквально таяла на глазах и вскоре… умерла.
Последовали горестные всхлипывания.
– Я похоронила ее две недели назад… прежде чем…
Слезы мешали ей говорить.
– Отправиться на поиски приключений, – безжалостно закончил за нее фразу Шелдон. – И теперь ты одинокая юная леди? Не так ли? Бедная сиротка?
– Вы правы, – донеслось сквозь рыдания. – Я совершенно одинока. У меня нет никого на свете, кроме Франсины и Бобо!
Теперь Шелдон все понял. Нет у нее друзей в Лондоне и нет никаких родственников, согласных приютить незаконную дочь вдоволь повеселившегося в молодости герцога.
– И что ты собираешься предпринять? – спросил он.
– Поскорее выйти замуж…
– Зачем? – удивился Шелдон.
– Я хочу быть респектабельной жеищиной.
Его ироническая улыбка сразу исчезла с лица, когда он уловил поистине стальную интонацию в ее голосе.
– Лучше бы тебе найти покровителя.
– На что вы намекаете? Временного любовника? Содержателя, оплачивающего мои расходы?
Она переменила позу в кресле и стала еще соблазнительнее для мужчины, взирающего на нее.
– Вы ничего не поняли. Я прошла через все семь кругов ада. А до этого вдоволь настрадалась всего лишь по одной ничтожной причине – мой папочка не посмел надеть на палец мамочки обручальное кольцо.
Она набрала полную грудь воздуха и продолжила:
– Я намерена стать богатой и обрести положение в обществе. И никто… ни один червяк… подобный вам, не помешает мне.
Горячая ее речь оказала на Шелдона сильное впечатление. Удар был силен. Он даже растерялся и с трудом обрел прежний свой скепсис.
– Превосходно! От тебя так и пышет жаром. Если ты будешь так обрушиваться на всех встреченных
